в дни
войны
' (ОнОнчанив). (Доклад ленинградокого писателя N поэта Н. Тихонова на пленуме Союза Советских писателей) у нас много переводчиков: Исаковский, Адалис, Державин, Алнгер, Антокольский, Звягинцева, Бродский, Зенкевич, Турга^ нов, Пеньковский, Пигровых и другие. Да, пожалуй, нет поэта в вище!} стране, который бы не за-пнмался переводами. Но проблема перевода все еще не решена. В большинстве случаев поэты переводят без знания языка. Я понимаю, что невозможно церевод-чик\ изуч1ггь все языки Союза. Но егть люди, постоянно переводящие одного п того же автора или нескольких поэтов одного языка. Переводчики работа ют "года ми, кивут подолгу в братской респуб-Л1К0, общаются с ее поэтами и... ВС Д.1ЮТ себе труда заняться язы-к. м. ;)то никуда не годится. Ведь Пи итношению к великим поэтам У;1ппд!1 у нас это считается иедо-! пг'-гпмым. Сейчас закончил огром-1 вый труд Михаил Лозинский. Он перепел полностью всю "Божест-, ве1гпую комедию". Это поот1гче-гкиП подвиг. Но разве иеречодчик 11141 тупил бы к отому труду без знания языка? | Рго же общение русских поэтов с поэтами братских республик, несмотря на трудности вой-вы. 01уществляется. Но общевия П[>'|Изаиков почти нет. Нам нужно сделать все возможное, чтобы про-', и.)ведення, написанные в Ташкен-' те пли в Ереване, в Тбилиси или в .\лма-Ата, быстрее становились вавеетными Союзу писателей в М'нкпе. чтобы продвигать их д.ктыпе, помочь их переволу или шданню. Дело опубликования пе-1 ррвпдов надо решительно упорядочить.
Мы уже говорили, что воюющие народы Совесткого Союза ценят слово писателя, как никогда рань-: те. Но это относится не ко всяко-1 му слову. Холодное, равнодушное, ^ пустое или аляповатое слово они' отвергают.
В частях гвардии генерал-лей-^ тенанта Горбатова книга Николая 1 О.гр^^вокого "Как закалялась' сталь' сделалась своего рода.еван-' гелием. Ее читали и перечитывали во всех ротах и батальонах. [ Лучших бойцов там называли ] 'кирчашнцами". Во время боя с; превосходящими силами врага од-| на рота едва не попала в окружение, но геройски отбилась. Поо-лр поя один красноармеец ска-! 8ал: '"Ух, и жарко 'было. Мне пря-! яо казалось, что у нас на правом; фланге Николай Островский за' пулеметом лежит и помогает. II выручает".
На украинском фронте "Кобзарь" Шевченко, тщательно под-' клеенный, выдавался командиром каждый вечер тому бойцу, которые отличился днем. И люди би-| лись, чтобы получ1ггь "Кобзарь" I на руки, как высшую награду.
Книга живет на фронте особой ягилнью. Книгу берегут, как оружие. В одной дивизии, стоящей Под Пулковым, повелось посылать в .Тепинград человека со специальной миссией: на собранные деньги достать книг для чтения, книг хороших, душевных, интересных солдату.
Фронт любит огненное слово. Вот почему так известен Эренбург. И громадная заслуга Эренбурга в том, что он помог разоблачить "непобедимого" германца-^|)ашнета, помог распознать в хвастливом немецком нахале первых месяцев войны вороватого фрица, тупого п крово:кадного. Эренбург убивал страх перед немцем, представил гитлеровца в его настоящем виде.
В этой же связи можно вспом-В1ггь статаи Алексея Толстого, сильные очерки В. Гроссмана и К. Симонова, рассказы П. Павленко, книгу очерков А. Фадеева, которая хорошо- запечатлевает Ленинград весны 1942 года.
Задумайтесь над тем, почему стихи Александра Прокофьева и стихи Павла Антольского шли листовками к партизанам. Одного знали, как песенника, другого,: как п<^та' пафосного и чуть отвлеченного. И оказалось, что Прокофьев может писать яркие агитационные стихи, не снижая качества, а "Ёаллада о неизвестном человеке" Антокольского "доходит" до каждого. ,
Знаменитое письмо . ханковцев Маннергейму писал молодой поэт Дудин. Это письмо вошло в историю защиты Ханко. Финны ответили на него страшной бомбардировкой. А* защитники Ханко списывали его на память.
И не только на фронте стих и проза могут агитирк)вать. В Ка-вахстане состоялся айтыс ^соревнование акынов.: Акыны восьми областей с'ехались на состя-йание, продолжавшееся, 7 дней. Они пели об успехал: своих районов, о недостатках, и рабочие, колхозники^ инженеры делали все, чтобы акыи их района мог воспеть их достижения и выйти по^ оедитёлем в айтысе; <
Да, голос : писателя— велцкий
голое в нашей стране."
Для того чтобы писатель мог широко использовать возможности всех жан1)рв, ему нужна высокая культура, неугомимость и преданность великим идеям нашего времени. Писатель пишет' о настоящем и заново переосмысливает прошлое нашей родины. В нем живет чувство истории. Этим мы можем об'ясн1ггь большое количество исторических романов, поэм и пьес, появ1ившихся у нас за последнее время.
Ту^ и "Хождение по мукам" и "Трудные годы" (пьеса об Иване Грозном) Алексея Толстого, тут и "Багратион" С. Голубова и "Пугачев" В. Шишкова, и пьеса 0. Форш и Г. Бояджнева о князе Владимире, и "Брусиловекий прорыв" С, Сергеева-Цснского, и "Великий Моурани" А. Антоновской, и "Навои" Айбека. и "Ва-гиф" Самед Вургина, и стихи М. Бажана о князе Данииле Галиц-ком, и "Муканна" Хамид Алим-джана, и стихи В. Саянова "Повести о русских воинах", и стихи М. Рыльского о Богдане Хмельницком, и роман Б. Кербабаева "Решающие годы" и многие другие п{Х)изведения. В них запечатлено огромное множество событий, типов, битв. Но вы замечаете здесь две линии. Одна линия уходит в древние времена, другая
в военную историю створовгкого времени или 1812 года".
А может тем. сколько интерес-рых II не лишенных интереса сегодня остается незатронутыми! Борьба России за свободу славян, русские в борьбе с немецкими происками в девяти а дпат<')м веке, русские на Востоке. Из эпохи борьбы с Наполеоном описывают то.тько 1812 год. А паши заграничные'походы 1813. 1814 гг.?
"Гордиться славой своих предков не то.дько можно, но и должно", сказал Пушкин. "Но уважать оной постыдное малодушие".
Мы должны заглян1тъ и в ближайшее будущее.
Будущее — это обещание новых талантов, новых писателей.
Молодые поэты есть в каждой республике. Григорий Абагаидзе в Грузии, И. Нехода и М. Гтель-мах на Украине. М. Дудин в Ленинграде и С. Гудзенко в М|Х'кве. Ассан Спнд в Узбекистане.. Они все — бойцы. Они все пишут о войне.
Их привлекает в первую очередь строго смысловой стих, с разговорной интонацией. Они чувствуют, что их стихи — стихи эпохи, и в них много искренности. У начинающего поэта-красноармейца Андриевичи я пагаел такие строки, которыми он сам определяет свои стихи:
В тревогах, в темное кромешной Ты где-то на краю пути Т1х напарапывал поспешно Попыткой дугаг отвести. Они свинцовой дробью лягут. В них. перечтя, найдешь черты. Следы твоих военных тягот. И может быт, не только ты.
В этих стихах все несовергаон-но. но уж'е есть что-то остановли-ваюшее внимание.
Поэзия движется вперед, меняются ее формы. Тот пафос, который до войны подчас был условным, сейчас стал реалистическим. В самом деле, что случилось с такими словами, как слава, победа, битва, счастье, могущество, родина, смерть, жизнь, месть? Раньше это были слова условного "высокого" стиля. Сейчас они вошли в нага быт.
Перед молодыми — те же опасности, что и до войны: шаблон, пеоепевы, многословие, неуменье работать над стихом. Правда, им некогда- сейчас заниматься отделкой стиха: -немного нппаботае.пть в окопе пли в походе. Но указать на :)ти недостатки следуе-в.
В прозе мы обрели недавно двух отличных писателей: Н. Емельпову с повестью "Хирург" и Г. Бепезенко, написавшего рассказ "Красная ракета". Это иа-стоя1Цне заявки, это серьезная писательская работа.
Молодежь, котофля придет с войны, принесет новое слово и новые темы в .иггературу. И если старые писатели ничего не сделают для войны и победы, эта молодежь пройдет мимо них.
У нас не так уж много журналов: "Знамя", Новый мир", "Октябрь", "Звезда". Положение' в журналах требует самого пристального писательского вним'а-ния. Редколлегия' не работала ни с авторами, ни с принятыми рукописями. Одна и та же вещь идет почему-то сразу в двух журналах, как 'было с повестью Юрия Гепмана "Би хеппи".
Идейно - политический . подход к материалам в журналах часто отсутс}гвует. От этого получаются такие серьезные ошибки, как опубликование повести Зошенко "Шред восходом солнца.". Если бы повесть была внимательно прочитана редколлегией, она не была бы: напечатана, у ,
Повесть Зощенко — явление глубоко чуждое духу, характеру советской литературы. В этой повести действительность помазаиа — уродливо искаженной, опошленной, на первый план выдвинута мелкая возня суб'ективных чувств. Здесь уместно вспомп1Ггь слова Горького, который сказал, что "смь1сл личного бытия в там, чтобы углублять и расширять смысл бытия многомиллионных масс трудового человечества". В наше время эти слова звучат с особенной силой.
Журнал "Знамя" напечатал стихи И. Сельвинского "Кого баюкала Россия", Сельвинскому из менили сразу и вкус и такт. Тему России, самую народную, самую ответственную, он решил по-обывательски, порочно.
Что он пишет о России? "Страна улыбки безметежной". Это Россия-то — "страна улыбки безмя-тежнпй", — когда она была такой? Да где есть такая, вообще, сейчас страна в мире? Р1 вслед за г»т()й строчкой вто1)ая: '*Стра-' на атаки головой". Что это за на-, бор слов? "Она пригреет и урода" I и т. д. Это уже вредная чепуха' Понятно, что Сельвинского крити-| ковали, и (1чснь сердито. ]
Журналы — главная трибуна; писательская, главная трибуна; для критика. 1\1ежду тем художе-1 ственпая критика в журналах очепь слаба. Многие критики ра-| богают мало, или вообще бездей-! стпуют.
Нам надо вогстаппиить и укрепить критические отделы в журналах. Материала для критики сколько хочешь, журналы ждут статей.
Общеизвестно, что советский тыл кует пашу псбсду. Но писатели работают над темой тыла маловат(1. Написано всего,несколько книг, да и то. главным образом, очерковых. Правда, очерки "Урал в обороне" Мариэтты Ша-гинян или "Сталинские мастера" .Анны Караваевой — это настоящие книги, заслуживающие всяческого внимания, как и газетные очерки Рулены Кононенко, очерки опытного журналиста с хорошим глазом Бориса Агапова. ]\1ожно еще назвать роман А. Первенцо-ва "Испытапие".
Натан Рыбак написал роман о тыле "Оружие с нами". Ауэзов написал "Часы испытаний" -— о Караганде, Сланов — "Огнедышащая гора" — о Казахстане, бу-рят-монг(1л Болтано — пьесу '"Рыбаки Байкала". Сенченко — "Паруса поставлены".- Но всех или почти всех этих книг в русских переводах нет.
Несмотря на то, что многие писатели жили долгое время в тылу, они ничего или почти ничего не написали о людях тыла, о тех, кто день и ночь работает, не жалея сил. А между- тем. эти неутомимые тру;крники дают Красной | Армии все для победы. "Самоот-: вержепный труд советских людей в | тылу вйдет в историю, наряду с героической борьбой Красной Ар-мип, как беспримерный подвиг народа в защите Родины". (Сталин).
В связи с разговором о теме тыла возникает особый вопрос о так называемых областных писателях. Почему-то повелось, что большие писатели будто бы не могут ;к1пъ нигде, кроме столицы. Отсюда несправедливое отношение к писателям на местах. Двадцать лет писал П. Бажов, и Ч1ггатель вполне оценил его. 'а критика даже не подозревала о его существовании. Сейчас написаны книги на темы Отечественной войны: Кудимовым из Смоленска — роман "По ту сторону". Коковиным в Архангельске — три рассказа, Смирновым в Ярославле "Сыновья", Матвеенко в Саратове — "Горынская пуща", Гребеншико-выхм — "Фронтовой блок-нот". А что мы знаем об птих книгах? Смердов в Новосибирске выпустил прекрасные ойротские сказки, Мурзиди в Свердловске написал сатирические стихи. Озерной из Саратова "Рассказы бывалого солдата". Этих литераторов слабо знает Сок)з писателей и мало помогает им. ■
В особом "положении находится детская литература. Ее значение сейчас еще больше, ^чем до войны.
Партия и правительство всегда уделяли литературе для детей большое внимание. В нашей стране создано спешшльное, единственное в мире издательство — Детгиз. Советская литература для детей достигли немалых успехов. Она выдвинула целую плеяду писателей, широкоизвестных у на с на родине и. за се; пределами; Во время войны у нас вышло много хороших детских книг: Д. Кассиля, .1. Соловьева, С. Голубова, М. Ильина, С. Михалкова, А. Барта, 0. Маршака, Л. Пантелеева', А. Г'оионова, Т. Габбе, Е. Шварпа, К. Чуковского и др. Но все-таки этого далеко не достаточно.
Многие подростки сейчас работают на вазводах, заменяя взрос-
лых, это настоящие патриоты, настоящие рабо1яики и все-таки настоящие дети. У нас есть дети-партизаны, много детей-сирот. Поэтому и детс]сая литература должна сейчас строиться по-новому, с учетом всех новых требований.
Возьмем обычную книгу о географии родной страны. А как изменилась эта география? Нужно, чтобы были книги, где наша страна ожила бы для детей во всем богатстве своих трудов и природном МНОГО! (б рази и. Нужны яркие рассказы и стихи о Волге, Кавказе, Москве, об Украине, Доне, Кубани, о Сталинграде и Ленинграде, книги, в которых героическая география этих мегг была бы показан;! настоящим образом. Нужны книги о Красной Армии, о геройчг. ких характерах, о подвигах и до. тижейиях советской науки. Книги о героях-детях, о ремесленниках, о школьниках, о воздушном и мс'1>ском флоте...
Некоторые недистатки де»;ской литературы, пож'1ЛУй. характерны и для литер;1туры взрослой. Несмотря на рятрпобразие книг, писатели немного сузили военную тему, сводя её иногда только к пверхностному показу геройства. Повествованиям о лнмях на войне подчас свойствен'п неумеренно гладкий стиль. Глог литературных произведений [«едко производит впечатление той свпжести и той легкой ясности, которая так' пленяет в классиках.
Язык народа нрльзя опрощать и обеднять.
"Польза языка — слава отечества", — говорили в старину. Иной раз писатели забывают эту истину. А ведь писатель сегодня
— государственный деятель. Ему многое дано, с него многое и спрашивается. С ним советуется народ. И в прямом и в переносном смысле писатель — слуга народа.
Поэт и в жизни должен быть мпстак. — говорил Маяковский. "Все то лучшее, что мы делаем
— есть дело народное", — писал Чехов. "Отвртственность — самое социалистическое чувство новой интеллигенции", — писал
БОРИС СКОМОРОВСКИЙ
вая немецкая оккупация
Нью-Йорк, 25 июля. 111. АРЕСТ
Я начал записывать эти воспоминания месяц тому назад, когда Красная Армия открыла новое, вероятно, на втот раз уже решительное наступление. Сейчас фронт откатился от верхнего Днепра на 200—300 миль к западу, к границам самой Германии. Те места Белоруссии и Украины, что я посетил двадцать лет тому назад, окончательно освобождены от вражеской оккупапии, продолжавшейся три года. Тогда, в июне 1918 года, здесь еще полновластно хозяйничала германская армия.
* * *
Пройдя все немецкие осмотры, мои друзья и я оказались на вокзале Орши. Железнодорожное движение находилось под непосредственным управлением германских военных властей. Первым отходил не наш поезд, а тот. что гаел на запад, в Брест-.Тп-тот!Ск. Варшаву и Берлин. В порзд допускались только" номцы. Они грузи.ти. словно уезжали с ярмарки. Каждый имел чемоданы, корзины, мешки, картонки, кульки, наполненные продовольствием и разны.ч добром, скупленным за бесценок у населения, которому за все платили оккупационными марками, стоившими победителю не больше, чем расходы на бумагу и типографскую краску. Немцы
военные, гражданские чиновники, просто "гаиберы" (спекулянты) — преуспевалп: для. них война сводилась к "кормлению" и легальному, организованному грабежу.
Но бот поезд в Берлин ушел. Подали наш. идущий на юг. :Мы думали, что сможем. наконец, сесть в него, отдохнуть. Не тут то было! Сначала цропзводплась посадка немцев. Им были отведены чистые вагоны, и они, пе спеша, весело между собой переговариваясь, занимали свои места. Прошел почти час. Они выходили из вагонов, прогуливались по перрону. А мы стояли со своим бага-
Гопькпй в свое время. Есть ли
это ЧУВСТВО V писателой в ^■е>1'в-давке. в пыли, за цепью не-
мецких солдат, которые прегрпж-
равной степени?
Когда мы гов'фнм о напряжении-в работе, о неутомимости, о необходимости сейчас помочь стране, помочь народу своим писательским опытом, я всегда вспоминаю слова юноши Лермонтова, сказавшего о себе:
Мне нужно действовать,
я каждый день Бессмертным сделать бы
желал, как тень Великого героя, и понять Я не могу.- что значит
отдыхать...
Иные писатели жалуются, что трудно работать в обстановке тяжелой, долго длящейся вой-
дали доступ к поезду.
По мере того как наступало время отхода поезда, нррвпость толпы возрастала. Мы никак не могли узнать у немецкого начальства, когда нам, наконец, разрешат пройти. Говорили, что иногда поезда уходят, и никто в них, кроме немцев, не успевает попасть. Иные смельчаки пытались пробратт>ся к поезду через пепь. но солдаты их прогоняли, награждая подзатыльниками и просто избивая их.
Среди нас были женщпньт. много детей. Это ниско.дько не беспокоило коменданта стайцпи. тстановивгаего порядок посадки.
сеяли во всей Европе гитлеровцы, по сравнению с которыми те
Все это было для моих слушателей ново и явно пугало их. Но они говорили, ^гго Германия обороняется, что "злая Англия" хочет де' уничтожить немецкий народ. Начем же вы воевали против России? — спрашивал я. Неужели вы не знаете, что после революции русский народ никаких захватнических планов против Германии не имел? Вы Навязали рабоче - крестьянской России Брест-Литовский мир, вы перед всем светом показали себя на-сильнпкпмп. вы жестоко за это расплатитесь.
Русский аргумент был для них еще сильнее 'американского. Они были с.мутсны. Я пытался ра.з*-яснить им причину войны, в чьих пытрреоах она ведется, кто на ней богатеет, упомянул, что и в самой Германии имеи1тся люди, которые не .хотят войны, борюТся цритив нее и за ЭТО посажены в тн^рьмы. Я назвал имена, Либк-пехта. Розы Люксембург. Слута-тслн ЭТИХ имен не знали, за иск-л1оч<'Иием двух солдат, оказавшихся рабочими из Прнрейнской области и даже членами "Геверк-шафт"" (рабочего професснональ-ноп! союза).
]1з этой беседы я вынес впечатление, что к концу четвертого года войны мораль германской армии. находившейся в России была невысока. Даже на этих ма-соскочил. даже не захватив фу-1 локультурных, тупых папаш ат-ражки. Мой товарищ с другой кур-1 ^'^•<'Ф^'Р^1 русской революции действовала разлагающе. У них была подорвана вера в правоту своего дела. Вести из дому были невеселые: голод, "нувориши", вероломство .жен. ухаживающих за военнопленными, об этом они говорили очень откр()венно. Несколько неудач на фронте, дума.-лось мне. и вся великолепная ге}1манскан военная машина окажется негодным железным ломом, а тогда начнется... Конечно, я тогда ^еще не знал, что передом произо*йдет так быстро. всего лишь через пять месяцев.
Наступал вечер. Последний по-е.зд в [Ч^мель уходил через час. Положение нашей "пленной" не изменилось. Ее не допрашивали, даже не записали ее имени. Держали ее И1^ словесному приказу
оккупанты были агнецами...
Б грязном, наполненном до от-ка.за, вагоне мы проехали миль пятьдесят. В Могилеве надо было пересесть в другой поезд. Но здесь каждый желающий мог попасть в него заблаговременно, внеся немцам соответствующую мзду. Мы добрались, таким образом, до Жлобина, откуда предполагали доехать по Днепру до Киева. Оказалось, пароходы отх'одят из Гомеля, что на реке Сож. притоке Днепра. Мы снова погрузились в поезд.
Одна из наших курсисток, перед самым отходом поезда, пошла с чайником за кипятком. Из окна вагона мы видели, как часовой, без всякого основания, грубо ее толкнул. Бойкая девушка на отлично.м немецком языке обругала его. Подошел офицер. Не узнав даже, в чем дело, он принял сторону часового. Тогда наша спутница заявила ему:
— Ведь не мы к вам пришли, а вы к нам. Мы вас не звали. Кс-ли вам у нас не нравится, уходите.
Офицер пришел в ярость и приказал часовому арестовать русскую девушку "за оскорбление германской армии". Дело принимало дурной оборот. Поезд наш уже тронулся. На ходу я из него |
систкой уехали так, как нельзя было успеть вынести наш багаж. Арестованную немедленно увели. Я остался на перроне, и единственное мое имущество заключалось в сиротливом чайнике, полненном кипятком.
В Жлобине я никого нр знал. Но об аресте питерской курсистки говорила вся станция. Железнодорожные служащие посовето-^зали мне обратиться к "секретарше" коменданта города, которая исполняла при нем и другие обязанности, непредусмотренные прусским военным регламентом. Она же устраивала всевозможные, законные и незаконные, дела и была известна своим лихоимством. Население называло ее... '■девка". (Я с>?ягчаю). Но в этот
ны. А ра.зве легче бойцу сейчас | ^„'""йТТ''............
по ко.дено в грязи, по грудь в бо-'^^^^ ^^^"'^ ^"^^ лоте совершать обходные марши, штурмовать линию за линией немецкие укрепления, форсировать одну водную преграду за другой?
А разве легко рабочему ' или инженеру работать, забыв о сне и отдыхе, не выходя из цеха, пока не окончен фронтовой заказ, разве легко транспортнику, под огнем и в непогоду ведущему безотказно составы со всем необходимым фронту?
Один фронтовик-писатель рассказывал, какое разочарование испытывают бойцы, когда в течение года или двух не видят новых произведений писателя, которого они привыкли любить и ценеть до войны.
Нам надо повысить интенсивность творческого труда в литературе, кино, театре, радио.
Задача наша состоит в том, чтобы множить замечательные ха.-рактеры советских людей в литературе, показать героев во весь рост, поднять острые новые темы, рожденные войной.
Искусство не знает самоуспокоенности, пначе оно — не искус-ство^ а ремесло
день ее в городе не оказалось, она! офицера -пис ау-ф вейтерес" бы.та в "служебной поездке", как!'впредь до дальнейших распоря-мне об'яснили. она в военном автомобиле раз'езжала по своим торговым делам.
Уныло возвращался я из города на вокзал. Что мог я предпринять, чтобы освободить свою сцушицу? По дороге я пока закупил для нее продовольствие.
Оказалось, на вокзале меня искал немецкий со.ддат. Он повел меня к "пленнице". Она находилась в одном из вокзальных зданий, где проводили ^ремя солдаты, свободные от нарядов. Их было человек тридцать. Пожилые ландштурмисты, имевшие далеко нр правый вид, совсем не орлы.
жений). Один из солдат сообщил мне. что зтот офицер гуляет по перрону. Я решил переговорить с ним.
Обратился я к нему по-французски. Прусский офицер, я рассудил, имеет слап(»сть ко всему французскому. (Надо помнить, что ато был офицер старой, "потсдамской" п1к0лы, надменный, с моноклем и стуком, а не нынешний гит.юровский молодчик, воспитанный с детства на грабежах и убийствах и превращенный в автомат). Он мне ответил по-французски же. Говорил он в уисасным акцентом, медленно, по-
леко не заполнены. ЛГы на блюда д-ли. как немцы в них располагались со всеми удобствами, как
они покрывали столики белыми, - ^^^^^ ,р_|им арестована студентка, что она
скатертями п принимались Заку-' ' ^""^ иаиг} е I _ I------........-------------
сыпать. Они нас также, конечно.
Моя приятельница суме,1а распо-! д^'^^-^к^'вая слова, но грамматиче-ложить их к себе. Она расспраши-^ки правильно. Я указал ему, что
видели. Но какое им было дело до туземцев ?
' Наконец, когда до отхода поезда осталось минут пять, комендант неожиданно подал знак, и цепь расступилась. Толпа, истомленная долгим ожиданием. бг>пси-лась к задним вагонам, которые были для пас оставлены. Боясь не успеть на поезд, люди работали локтями и пробирались вперед. У вагонов образовалась пробка, нельзя было попасть в дверь. Немш^т смотрели на нас из окон своих полупустых вагонов, которые охранялись солдата лги. Их эта дикая сцена явно забав.дяла. внушала мысль о собственном превосходстве. Среди нас были сильно пострадавшие, сшибленные с ног женщины, пб.дураздав-ленные дети, многие потеряли своп шляпы, ~ зонтики, иные не.до-счптывали багажа. Комендант был окружен молодыми офицерами, они "весело смеялись и громко говорили о "русских свиньях", .^оезд ушел по расписанию, но многие пассажиры не успели в
рыв показывали ей фотогра((|Ии ] находится уже много часов в зав-своих жен и детей. Вне поля .зре-1 люченип, в безобразных услови-ния своег начальства, ок-и были 1 ях. что сейчас уходит последний
На писателе лежит воспитание будупщх поколений. Утверждение идей нашей государственности, великих принципов социализма, укрепление нрапстаенного здоро-'н^го попасть: со.ддаты пликлада-вья народа — вот , грандиозные ми отогнали их от вагонов.
---- Недавно мне пришлось говоритт>
со своей тогдашней спутнпцей об этой посадке в Оргае. Она сказала, что и сейчас, четверть века спустя, она живо помнит это холодное,. тупое злорадство / победителей, измывающихся над беззащитным населением. .Че.довек кроткий, она кнппт' . от во-эмуще-ния и злобы. .Тегко представить себе, какие семена ненавпсти по-
цели, к которым стремится наша большая литература.
В войну наш народ показал славные дела, и его победы все растут.
Сосредоточением всех творческих, сил писатели должны помогав приближению дня "полного разгрома фашизма.
Долг писателей' — трудиться с той же энергией, с какой трудится весь советский -народ, вся интеллигенция нашей страны.
Писатели обязаны помнить, что на них лезкитббльйая ■ответственность перед народом, партией, пра Бительством, потому что; они государственные деятели, творящие в великую эпоху.
Оружие нашего искусства дол-
жно быть та кпм же победоносным, как и то^ что в руках нашей Красной Армии.
Мы возьмем победу вместе с наро.дом, вместе с Красной Армией. Нас ведет к ней гениальный вождь нашего народа великий Сталин. (Бурные аплодисменты).
тупыми, но не слишком злыми существами, с большой при.месью сентиментализма.
Меня впустили лишь на несколько минут. Но мое "нелегальное" пребывание в этой кордегардии продолжалось много часов. У наг завязалась беседа и мне удалось их заинтересовать. Я расспросил их. откуда они, чем занимались до войны, каковы их планы на будущее, и проч. В большинстве это были крестьяне и городские мещане — лавочники, мелкие чинуши — из восточной части Германии. Умственный кругозор их был крайне ограничен. И до войны они, очевидно, звезд с неба не хватали. Но военная служба их совершенно обо.1-ванила. О том, что происходит на белом свете, они имели очень малое представление. Война пм надоела, оНи_ею тяготились, но продолжали считать себя :— правда, не слишком реренно — победителями и надеялись, что "к рождеству" будет заключен выгодный для Германии мир, и что тогда каждый иг них будет награжден за счет побежденных народов. Вообще интересы "фадерлянда" оборачивались для них личной наживой.
Я старался об'яснить им — очень осторожно, больше ' намеками, наивными вопросами -— что война гГерманией уже проиграна. Я упомянул о провале неограниченной подводной войны, о союзных танках, о том, что все- немецкие наступления на Западном фронте, после начальных успехов, выдыхаются из-за недостатка резервов. Большим козырем в моей игре были американцы:. Америка только раска'чивается, американ: ские силы только начинают приг' бывать во Францию. • ■
поезд. Он несколько задумался и вдруг спросил меня:
— Что. по вашему мнению, сделал бы на моем месте французский офицер?
Я выпалил, не запнувшись:
— Французский офицер не ведет, подобно вам, войну с женщиной!
Это было дерзко, и я тотчас же раска,ялся. что не сдержал себя. Он онемел от возмущения и готов был, казалось, наброситься на меня. Секудное колебание, он резко повернулся и ушел.
И понял, что из-за моей несдержанности вся моя дип.доматия провалилась. Сколько времени придется еще сидеть в Жлобине? Да чем вообще эта история кончится?
Я предавался этим размышлениям, как вдруг увидел мою П1)и--,ятельнит1у. Она была свободна.
Через несколько минут-хгы уеха* ли из Жлобина и без приключений добрались до Момеля, где на вокзале нас ждали спутница и спутник, решившие уже вернуться" на следующее утро в Жлобин, чтобы помочь нам в беде.
Поездка на пароходе в Киев продолжалась двое суток. Мне много приходилось путешествовать по русским рекам. По совести должен'сказать, что, хотя, по Гоголю, нет в мире реки равной Днепру, он не 1гожет сравниться с Камой и Волгой, когда едешь, нап'щ-мер, 113 ■ Сарапуля в: Сталин- , т;.. Но тогдашняя.поездка по Д. .'У была истинным наслаждение:^. в течение двух суток ьнл не видели ни одной немецкой формы, не видели наглых лиц оккупантов, Нулсно пожить хоть • несколько дней под германской оккупацией, чтобы ПОНЯТ!!, как мы была счастливы. \