Стр. 4.
ВЕСТНИК
СУББОТА, 13 СЕНТЯБРЯ 1975
СЕМЕЙНОЕ СЧАСТЬЕ
2 сентября Демоиратической республике Вьетнам (Северному Вьетнаму) исполнилось 30 лет. Вместе с вьетнамским народом эту историческую дату отмечает все прогрессивное человечество, все люди, стойко стаявшие на позициях защиты вьетнамских герое, боровшихся против С. Штатов — одной из двух самых мощных держав в мире, и одержавших победу над нею.
Сегодня вьетнамский народ залечивает, с огромной помощью Советского Союза и с помощью других социалистических стран, тяжелые раны, нанесенные американскими интервентами и их пособниками в ряде стран мира, включая предателей вьетнамского народа в Южном Вьетнаме, бежавших со своими хозяевами от гнева карателей. В Канаде члены Федерации русских канадцев и других прогрессивных организаций помогали по мере возможностей вьетнамским борцам за независимость своей родины.
В настоящее время вьетнамский народ одерживает выдающиеся успехи в востановлении разрушенного хозяйства, в развитии науки и культуры. На снимке рабочие механического завода в Ханое, построенного с помощью СССР, подготовляют к выпуску станок изготовленный на этом заводе.
ХЮИ НАН
РАДОСТЬЮ СЕРДЦА ОБ'ЯТЫ
Тридцать лет! Перебираю даты, славные, как шелесты знамен: светлой радостью сердца об'яты, гордым счастьем разум озарен.
Обжигает ветер наши лица, ноги меряют земной простор, — где веселья моего граница? Руки я в грядущее простер!
Независимости и свободе присягнули мы — одна семья, — в те же опаленные окопы шли вслед за отцами сыновья.
Будто горный мост, сквозь сердце вена наша переброшена борьба, — шелковою летнтой цвета крови блещет наша общая судьба.
А на этой яркой алой ленте долгие сменялись времена, где мерцали горечью и славой солнце и созвездья и луна;
Шли мужья бить недругов на фронте, .жены оставались на полях, — Зарева цвели на горизонте, духом крепли воины в боях;
И трудились женщины упорно, чтоб спокоен был родной боец, и смешались рисовые зерна с дивным золотом людских сердец!
Зарева цвели по небосклонам, о суровых схватках говоря, и о фронте дальнем, отдаленном близкий фронт заботился не зря.
Шли бойцы сквозь джунгли, шли сквозь дебри тысячи отцов и сыновей, защищая села и деревни, дочерей, сестер и матерей!
Зеленели юные побеги,
сочные, отважные ростки
в душных долах, где весны ночлеги,
и в горах чьи кручи высоки.
Враг пришел, чтобы не так, так этак превратить наш день в слепую ночь, но врагов и их марионеток всенародно мы прогнали прочь!
Тридцать лет стоит, в лазурь врастая, мой демократический Вьетнам, — алчных коршунов густую стаю разгонять пришлось в сраженьях нам.
Мы простор очистим онвансний, вражьи тени гневно прочь гоня, ~ чтоб взметнулся знаменем гигантским гордый облик нынешнего дня;
Чтобы засверкали всё ясней лица гордыо грядущих дней!
Три десятилетья наша сила крепла: мы персты в одной горсти! Не пора ли нам, по слову Хо Ши Мина, НФОЫй дои под крышу подвести?
Рассказ Лифтерши
— Я, дорогие товарищи хочу поговорить с вами о семейной жизни. Ведь все в ней можно сказать, относительно Я это к тому, что разучились мы, женщины, свое семейное счастье понимать. Вот, к примеру, возьмем соседку мою Марью Петровну. Ничего такая женщина, симпатичная Муж при ней с портфелем Сын в школе учится. Отличник по физкультуре. А ходит как в воду опущенная. Я говорю: "Марья Петровна, ты чего надулась, как инкассатор с бабочкой?".
Это я так говорю, конечно, для шутки. Я этого инкассатора в глаза никогда и не видела. Может, он и веселый. Один раз только в машине провозили его, веселый такой, всем руками машет из-за решетки
—Ну, да ладно, чего. — говорю, — надулась, с мужем что не так?
— Да, — говорит, — замечать меня перестал. Если кто чужой дома, так он и веселый, и обаятельный, а со мной и не поговорит, не поделится.
— Что же, - - говорю, — ругается, что ль?
- Нет, — отпечает, — вроде не с чего.
— Так что ж, что не с чего. Вон Сидоров из 12-й квартиры. Злой с работы придет, еще с ,,1естницы орать на жену начинает: "Почему ключ в замок не влезает. Почему звонок не работает. Почему на обед каждый день одно и то же: первое, второе и третье. Подавай десятое. Почему по телевизору не то показывают. Почему у всех мужья как мужья, а я у тебя черт-те что".
— Нет, - отвечает, — мой так не ругается. Но и не ухаживает за мной. В театр сходим, он как будто отметился. Нет, чтобы со мной пьесу обсудить.
— Это ж надо такое, пьесу обсуждать. Может, — говорю, — он бабник у тебя,
ку'едет, взял чемоданчик и к подруге своей на первый этаж переехал. И. значит, вечером, когда стемнело, пошел он в пижаме ведро с мусором вынести во двор. А назад по рассеянности на 5-й этаж Г10-ехал. Звонит, значит, в свою квартиру. Жена открывает дверь. Глядь. Стоит он, голубчик в пижаме и с ведром. 'Из командировки вернулся. Ой, что было!.. А она мне отвечает: —Нет, тетя Шура, мой не бабник. Он просто привык ко мне, смотрит на меня, как на мебель. Перестал во мне личность видеть, а я, — говорит, человек с чувствами...
— Надо ж такое отчудить. Может, — говорю, — пьет он у тебя. Точно, - - говорю, — раз не бабник, .значит, пьет. Вон как Петров из второго под'езда. А надо вам сказать, что этот Петров пьет так, что инкассатору с бабочкой и не снилось. Вернее, как он пьет, я не знаю. А впт как домой возвращается, видела. На площадку детскую забредет и давай грибки детские выдергивать на засолку. Потом начинает во дворе окопы рыть. Жена сверху кричит: "Сейчас я к тебе выйду!" А он в ответ: "Живым не сдамся". Жена подходит, а он ей: "Пароль! - кричит. — Я Штирлиц". Или еще лучше. Птицу изображает. Крыльями помашет, и с забора — вниз головой. А ино<1 раз в лужу залезет, руками шарит, кричит: "Отравили водоем, вся рыба в соседний двор ушла". Вот ведь какие дела.
— Нет, — отвечает, — не пьет. Но все равно, — говорит, — я от него уйду, если он своего отношения ко мне не изменит.
— Вот я и говорю, это что ж получается, бабоньки. Избаловали вас мужики. Не пьет, не гуляет, не ругается. Да это тогда не мужа ей надо, а прямо инкассатора с бабочкой. А с другой стороны, не пьет, не гуляет, не ругает-
ОСТОРОЖНО: АКУЛЫ!
как этот с пятого этажа. Он ся. Да кому такой муж нужен, у нас, знаете, что учудил. Ска- Разводись, Марья Петровна!
зал жене, что в командиров-
Ю. ТОМАШЕВСКИИ
Л. Измайлов.
Вашингтон, США.
На пляжах Америки тревога. Люди на берегу боятся освежающей стихии океана. Напряженно всмагриваютсл в мельтешение волн, с опаской .чаходят в воду и-быстрее на берег. По пляжам Америки несется беззвучный крик: Акулы! Точнее говоря — акула. Колоссальная, восьмиметровая рыбина-людоед. Пасть — как черная расщелина, зубы — тигр позавидует. Заглатывает целиком младенцев, перекусывает пополам взрослых, рвет и швыряет плывущие в голубой воде руки, ноги, головы.
Хотя, по правде сказать акула-то механихеская, сде-лена из пластика, приводится в движение гидравлическим двигателем. Сконструировал и изготовил ее главный специалист по особым эффектам из диснеевской студии Роберт Матти. И все же страшно. Ох, как страшно!
Лунная ночь. Девушка решает освежиться в море. Оно кажется спокойным. Но серебристую толщу волы уже режет острорылое чудовище. Вид снизу, через воду: ноги плывущей жертвы, маленькие глазки акулы-людоеда, белые треугольные зубы. Дальше — крик в ночи, красное бурление воды, и весьма натурально изображенные куски тела. Наутро местный полицейский, совершая обход пляжа, находит полузанесен-пый песком торс незадачливой пловчихи — он весь облеплен омерзительно натуральными крабикаыи.
Не столько страшно, сколько тошнотворно. В кинозале -- сдавленные крики испуга, истерический смех. И снова наэлектризованная тишина, разрывающаяся коллективным "Ох", когда к ничего не подозревающим купальщ.и-кам устремляется огромное вертенообразное тело. А на улице у касс кинотеатра длинные очереди страждущих страха. Недаром кинобизнесмены из "Юниверсал сгу-лиос". выбросившие фильм на экраны 450 течтров страны, чему предшествовала колоссальная телереклама, стоившая 700 тысяч долларов, надеются побить по части доходов нашумевший фильм "Изгоняющий дьявола" (66
миллионов долларов!)
("Челюсти") - "^а^" так называется новый фильм — кошмар, поставленный по одноименной книжке - боевику Питера Бенчли. Вначале кажется, что история, открывающаяся нападением подвод ного хищника, принимает знакомый социальный аспект конфликта между человеческим долгом и интересами бизнеса. События происходят в маленьком курортном городке, экономическое существование которого целиком зависит от летнего наплыва отдыхающих. Будет трехмесячный бум — городок проживет и остальную часть года. А если неудачное лето, то, как говорят, "зубы на полку". Сезон только начался. Тысячи американцев с на.аувными лодками, удочками, в купальных костюмах устремляются на пляжи, И вдруг — акула, да еще и по всем признакам самая страшная — большая белая! "Отцы города" во главе с бизнесмемом-мэром делают все возможное, чтобы утаить пугающую новость. Мучается честном начальник полиции, которого заставили открыть пляжи. Только после гибели (нескольких человек местная газета сообщает об акуле-людое.че. н начинается панический исход отдыхающих г пляжа.
На этом пунктирно намеченная линия социального конфликта обривается. Дальнейшие две трети ленты --"чистый" фильм ужасов, с оторванными кровоточащими руками, затонувшим вместе с поверженным катером мертвецом, все тоГ| же зубастой мордой, рассекающей воду, и постоянным холодным страхом ожидания очередного удара чудовищн. Отбросив претензии на сверхзадачу, создатели кинобоевика работают по принципу — побольше и погуще Их главная и единственная цель -— бить по нервам зрнте.1ей, бигь как .можно сильнее, потрясти человека, измоча.'шть его и. выбросив на улицу после двухчасовой бессмысленной нер-
числу зрителей, и по долларовым сборам, и по рекламной шумихе. Более того, фильм о терризировавшей город акуле знаменует собой то направление кинопродукции Голливуда, которая в последнее время снова заполоняет экраны, — фильмы ужаса. После волны кинопсихоза, вызванной "Изгоняющим дьявола", в прокат устремилось множество новых лент, эксплуатирующих чувство страха человека перёд неожиданным, непонятным, неумолимым. Производство кинофильмов ужаса поставлено на поток. В ход идет все — "нечистая сила", разрушительные явления природы, массовые катастрофы века технического прогресса. Сатана, вселившийся в священника ("Дьявольский дождь"), техасские ведьмы, соврашающие невинных путников и поднимающие ураганы ("Наперегонки с дьяволом"), ужасные тараканы, хлынувшие из недр земли и пожирающие все на своем пути ("Жук"), кошмарный пожар в небоскребе ("Многоэтажный ад"), гибель целого юрода ("Землетрясение"), зловещие трансамериканские гонки, победителем которых об'является тот, кто убьет больше пешеходов ("Гонка смерти"), — вот скромный '■еречень того, что увидели за последние месяцы американские зрители.
Чем об'ясняется такое наводнение киноужасов? Элементарный ответ: фильмы, эксплуатирующие чувство страха, не требуют, как правило, больших интеллектуальных усилн»"|, а сулят хорошие барыши. Но это лишь часть об'яснения, и не самая главная. Почему же все-таки лю-ли идут на эти фильмы? И почему такой урожай на фильмы-кошмары сейчас?
Известный писатель и драматург Гор Видал высказывается четко: "То что я назы-.наю вторым актом величай-пой экономической депрессии, которую когла-либо знал мир, должно было породить эту тенденцию смакования
вотрепки. заставить подумат;' всевозможных бед и катакли-как хорошо, что это случи- змов. Смотреть, как земле-лось не со мной! !трясение заглатывает целые
"Челюс-1 города, как люди гибнут в
Ньгнешним летом ти" — абсолютный чемпион американского экрана. И по
СМЕХ МИХАИЛА ЗОЩЕНКО
к 80-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ПИСАТЕЛЯ
Свой первый рассказ Зощенко опубликовал в 1921 году, а уже через десять лет, когда он был еще на далеком подходе к своим главным книгам, дважды успело выйти шеститомное собрание его произведений.
Слава ходила за Зощенко по пятам. И нередко в самом прямом смысле. Почтальон приносил ему пачки писем. Ему названивали по телефону, не давали прохода на улицах. Его узнавали в трамваях, осаждали в гостиницах. Его мгновенно "засекали" везде, где бы он ни появлялся^ и, чтобы уберечь себя от назойливых почитатилей, он, выезжая из Ленинграда, был вынужден подчас скрываться под чужой фамилией.
Да, слава его принимала порой и такую вот форму, что, кстати, нисколько не тешило Зощенко, а напротив — нервировало, мучило, вышибало из рабочего ритма. Но вдумаемся: не здесь ли, в этом нездоровом на просвещенный взгляд ажиотаже во-
крывается как раз истинный масштаб его известности? Ведь ясно, что те, у кого за спиной был более или менее богатый стаж чтения, не могли повести себя так, как вели себя многие поклонники Зощенко.
Напрашивается вывод: зо-щенковские рассказы пробили пути к людям, только что постигшим премудрости букваря.
Так чем же об'яснить эту "пробойную способность" художественного слова? Чем об'яснить популярность во(-щенко, на книги которого, по выражению К. Чуковского, с каждым годом все возрастал и возрастал "ненасытный читательский спрос"?
Односложный ответ здесь не годится. Он должен слагаться из ряда моментов, касающихся как самого Зощенко, так и времени, в котором он начинался...
Он родился в 1895 году в семье небогатого художника-передвижника Михаила Ивановича Зощенко и Елены Ио
круг имени Зощенко, и рас- сифовны Суриной, за домаш-
Чтоб никто унижен и обижен не был в нем... Чтоб дом наш тешил глаз, — чтобы больше наших тесных хижин был он в десять, в сто и в тыщу раз!
Радость в сердце, радость в наших душах, побратимы радостью полны, вечером огонь затмит-потушит лампу старой кумушки-луны;
Хорошо нам быть друг с другом рядом, новые настали времена, больше нас своим свинцовым смрадом не обдаст жестокая война!
Друг для друга быть душой живою. в общем доме, за одним столом: Жизнь, взойдя, как тесто дрожжевоо, обдает нас благостным теплом;
Перевод с вьетнамского ^1нсан1ра Голеи(^,
очень хороший писатель, познавший жизнь простого народа и задавшийся целью своим трудом принести ему реальную помощь, способен спуститься с литературных высот и заговорить с людьми, о которых и для кого он пишет, на их повседневном, понятном им языке и в той же тональности, в какой говорят они между собой в обыденной для себя обстановке: в семье, на работе, в трамвае.
Зощенко был наделен абсолютным слухом и блестящей памятью.
За годы, проведенные в гуще "бедных" (как позже он их назовет) людей, он сумел проникнуть Б тайну их разговорной конструкции, сумел перенять интонацию их речи, их выражения, обороты, словечки — он до тонкости изучил этот язык и уже с первых шагов в литературе стал пользоваться им легко и непринужденно, будто этот язык — его собственный, кровный, впитанный с молоком матери. Читая зощенковские рас-
пылающнх небоскребах, — я думаю, это похоже на то, что делали древние римляне: чтобы "выпустить пар", они встряхивали себя зрелищем львов, пожирающих людей, и гладиаторов, убивающих друг друга. И, конечно, вполне практический расчет. "Такие фильмы отвлекают людей от мыслей о том грабеже и обмане, которым подвергают их ежеднев1Но нефтяные компании, политиканы, банки..."
Английское слово "шарк" имеет ДВ0ЙН011 смысл: акула и — вымогатель, мошенник, шулер. Именно этот перекосный смысл слова имеют в виду прогрессивные кинокритики, предупреждающие американцев: "Осторожно: акулы!"
Г. Васильев.
сказы, начинающий читатель думал, что автор — свой, живущий такой же, как и он сам, жизнью незамысловатый человек, каких "в каждом трам-мае по десять штук едут".
Об этом ему говорило буквально все в сочинениях писателя. И место, где "разворачивалась история" очередного рассказа: жакт, кухня, баня, тот же трамвай — все такое знакомое, свое, житейски-(Окончанне на стр. в, кол. 5)
ними заботами находившей время писать рассказы из жизни бедных людей и печатать их в газете "Копейка". С раннего возраста, а особенно после смерти отца (мальчику было 12 лет), когда Елена Иосифовна, страдая от унижения, обивала пороги присутственных мест с просьбой о пособии для своих восьмерых детей, будущий писатель уже отчетливо уяснил, что мир, в котором ему довелось родиться, устроен несправедливо, и при первой возможности отправился этот несправедливый мир изучать.
И не он ходил по людям с карандашом, А сами люди; расталкивая друг друга, наперебой рвались к нему на карандаш.
Эти люди станут героями его произведений. Он будет учить их смеяться над самими собой и этим смехом отстраняться от себя прежних. Но сейчас его учителйми были они. И они учили его от них не отстраняться.
К началу двадцатых годов поход за отправным для литературного труда материалом закончился: Зощенко владел знанием жизни, забот, духовных и бытовых интересов своего будущего "массового читателя. На енимно — мавзолей покойного президента Вьетнама' Хо Ши Мина,
И что особенно важно — великого сына вьетнамского народа,: одного нз руководителей междуна-владел его языком. родного коммуиистичвсиого и рабочего движения. Торжественная церд-
Далеко не каждый, даже мония открытия «того мавзолоя в Какое состоялась 29 августа.