9 . «ВЕСТНИК» 11 апреля 1981 г.
ЛИ1ЕРАТУРА И искуес"[:во
«мой БРАТ 10#
»
12 апреля 1961 гоАа весь мир облетела сенсационная новость — человек в космосе! Это был советский летчик-космонавт Юрий Алексеевич Гагарин.
Вэтомтоду все прогрессивное человечество отмечает 20-летие подвига советского космонавта.
Предлагаем читателям отрывок из книги старшего брата космонавта Валентина Гагарина «Мой брат Юрий»:
Ранним утром, засуну? за пояс кожаные рукавицы и топор, отец пошел в Клушино.
— Дорога — не ближний свет: четырнадцать верст, да с больной-то ногой, да по распутице. А еще переправа через холодную реку, где после недавнего ледохода I мутна, нечиста пока вода. Хорошо, если лодочник на месте.
Шел отец не торопясь, [берег силы. Вот и Ашко-во осталось за спиной, [вот и Фрмищино мино-[ вал. У крайней избы его окликнул мужичок.
— Куда ковыляешь, Алексей Иванович?
— Да ведь все туда же, в Клушино, — охотно вступил в разговор отец. — Клуб совхозу строим, чтоб, значит, к Перво-маю войти в него можно быль.
— Не забываешь родной корень-то?
— Как забудешь...
Отец обрадовался случаю поговорить с давним знакомым — примерно одних лет были они с тем колхозником и помнили друг друга сызмальства. Поговорить,
по папироске выкурить, отдохнуть заодно.
^ Что новенького в районе слышно?
— Да с утра вроде ничего не было. >
— То-то и я смотрю, идешь ты, мол... А моя баба от соседей возвер-нулась, говорит, человека в космос послали, по радио, мол, передавали. И по всем приметам вьгеодит, говорит она, что твой сынок, Алексей Иванович.
— Чего только не набрешут, — безразлично ответил отец, не очень-то и прислушиваясь к болтовне приятеля, и не все по глухоте своей в ней понимая.
— Вот и я говорю: Пу-
стое мелют. А заприметил тебя в окошко — дай, думаю, осведомлюсь. Ты-то уж должен знать. — Хорош табачок у тебя. Благодарствую. Ну да ладно, пошел я.
Он сделал несколько шагов — приятель крикнул вслед:
— Так не запустили, говоришь?
Отец   досадливо отмахнулся. У Затворова предсто-
яло переправиться через речку Алешню. Лодочник оказал сяна месте.
— Продрог я, ожидаю-чи тебя, Иваныч, — с намеком обратился он к отцу. Хоть солнце сверху и греет, а на воде-то оно все равно зябко.
— За сынка, Алексей Иваныч. По единой, чтоб ему, значит, легче леталось.
— Чего мелешь-то? — строго спросил отец.
Лодочник смутился.
— Да ведь как же? Думаю, радость у тебя. Почитай, за минуту, как тебе подойти, — вон и весло еще не обсохло — людей на тот берег переправлял. Говорили, мол, Гагарин Юрий Алек сеевич, майор, в космосе летает.
— В космосе летает? Вишь ты... удивился отец. — Отчаянный, должно быть, парень.
— Да ведь сын твой, Алексей Иваныч.
— Какой еще сын? Выдумал — сын! Майор, го^ воришь? А мой в старших лейтенантах ходит, и до майора ему еще хлебать-хлебать... И был я у своего недавно — ничего такого... подозрительного... не приметил. Однако ж приятно, если Гагарин. Давай за него, давай-давай,^ не задерживай.
— На доброе здоровье!
Выпили, закусили, через Алешню переправились.
Вскоре и Клушино на пригорке объявилось.
В избу, где квартировали и столовались плотники и порог которой только-только перестук пил Ътец, ввалился взмыленный председатель сельсовета Василий Федорович. Бирюков, Не дав отцу опомниться, бросился обнимать.
* Отец возмутился.
— Ты чего меня, как девку, лапаешь?
— Я уж в седьмой раз сюда прибегаю, — кричал Бирюков. — Все нет и нет тебя. Федоренко названивает то и дело, требует разыскать. Вертолет с корреспондентами прилетал, трещот-'ка чертова! Всю скотину поразогнал... Пошли скорей!
— Куда идти-то?
Отец очень не любил пустую суету, напрасную спешку.
— Куда идти, спрашиваю?
У Бирюкова — он кста-^ ти, тоже с детских лет приятель отца — глаза стали круглыми.
— Сдурел ты, что ,ли, на старости лет, Алексей Иваныч, или притворяешься дураком? Сын в космос слетал и вернулся, Федоренко грозится голову с меня снять, если тебя не найду, а ты спрашиваешь, куда собираться. В район, конечно.
Тут уже пришла очерещ» отца изумляться. — Сы-ын? — протянул он растерянно.— А ты правду говоришь?
— Посмотрите на него, люди добрые.
— Сын,? Значит, Юрка. Юрка, значит.,. ~
Плотники, обступившие их во время этого малосвязного разговора, наперебой поздравляли своего бригадира. Кто-то метнулся за бутылкой, всклянь наполнил стакан, протянул отцу.
— Не надо, — отказался отец. — Не надо. Я и так хуже пьяного. Точно обухом по голове стукнули.
Он вдруг низко, в ноги, поклонился всем:
— Спасибо вам, люди добрые.
Голос у него прервался.
— Да полно тебе, Алексей Иванович.
— Чего ты, отец, право?
— заговорили плотники.
— Уйдите, ребятки, уйдите на момент, — выпроваживал мастеровых из избы Василий Федорович.
До Затворова отец добирался верхом на лошади, там, по бездорожью, ехал на тракторе «Беларусь», а у деревни Ашково встретил его высланный Федоренко райкомовский «газик».
Когда «газик» остановился на Ленинградской, у дома, здесь было полно машин и еще больше народу. Земляки, завидев отца, закричали:
— Ура Алексею Ивановичу!
— Ура отцу космонавта!
Но Федоренко, не давал ему опомниться, подхватил его под руку и потащил «на растерзание» корреспондентам.
СВИДАНИЕ
В среду у меня отгул. С утра слоняюсь по квартире и молча разгляды-веир Светкину фотографию.
Тихо... Скучно.
Одеваюсь, выхожу на улицу. Там еще тише. Все, кому надо на работу, уже уехали, все, кому надо на прогулку, еще спят, Медленно вышагиваю по тротуару, загребая ногами шуршащие мерзлые листья. Мысли вялые, серые, как это утро... Лучше б й пошел на работу...
Нащупываю в кармане монетку и решительно распахиваю дверь телефонной будки.
— Ты?! ^ удивляется Светка.
— Я, — тихо говорю я.
— Ты сто лет не звонил мне на работу...
— Давай увидимся?.. — в^фуг предлагаю я.
— Чегб?! — удивляется она. -
Ну сходим _ куда-нибудь,-уточняю я.
Света размышляет и соглашается:
— Ладно. В воскресенье.
— Ой! Давай в субботу? — спохватываюсь я.
— В воскресенье мы с ребятами собрались на рыбалку...
— В субботу у меня стирка. Ты же знаешь...
— расстроенно говорит она.
— А сегодня? Давай сегодня! — торопливо говорю я.
— А как же твоя работа? Ты всегда, так поздно заканчиваешь.
— У мейя сегодня отгул.
— Да?! Что же ты раньше не сказал?! Тогда бери билеты^часов на семь,
— радостно предлагает Светка.
Я возвращаюсь домой и до самого вечера глажу брюки и выбираю гал стук. В половине седь-мото уже встречаю ее с цветами и билетами. Мы смотрим кино, а потом гу-
ЮМОР
ляем по городу, болтаем о всяких пустяках, и я даже два... нет, три раза целую Светку.
— Теперь мы долго не увидимся... — вдруг говорит она.
— Почему? — печально спрашиваю я.
— Меня на неделю посылают на конференцию.
— А'потом у меня коман дировка... — вздыхаю я.
,—А^после надо опять садиться за диссертацию...
— добавляет она.
— Жаль... — говорю я.
— Ну не расстраивайся, — успокаивает она.
— Уже поздно. Пойдем спать... ^
Наутро я просыпаюсь и долго с закрытыми глазами блаженно вспоминаю вчерашнее свидание. Светки нет, она уж€1 убежала на работу. _
В квартире тихо й скучно. , На стене Светкина фотография. На столе записка и завтрак. Еще теплый...
Хороше^я у мена жена... .1
СЕРЕЖКИНЫ СЛОВЕШКИ в 3 года
— А корова меня не будет рогать? О ветре:
— По улицам ходил холодный дуй.
— Сереженька, ты сам будешь ку шать?
— Сам, бабушкиными рукаьш.
в 4 года
— Пап, кто быстрее бежит: заяц или лошадь? Ведь заяц прыгает, а / лошадь скачет, а    скак —это ведь больше, чем прыг?
— Если зимой раки зимуют, то летом они летуют, весной веснуют, осенью осе-нюют.
Дедушка нацепил Сереже на грудь массу значков. Мама в наказание за капризы хотела их снять. Но Сережа внушительно заявил: «Ты не имеешь права их снимать: кто повесил^ тот пусть и снимет».
в 5 лет
— Сережа, ты опять капризничаешь? Ведь тывчера просил прощения?
—А то, разве я навсегда просил прощения?
— Сережа, почему тебе не нравится в детском саду? Неужели сидеть дома одному, в четырех стенах интереснее?
— А разве в детском саду три стены или две? )
-1^