ЛИТЕРАТУРА и ИСКУССТВО
6 • «ВЕСТНИК»   22 сентября 1984 г.
А.ЧАКОВСКИЙ
ЛИДА
Повесть посвящается героическому подвигу ленинградцев во рремя вюрой мировой войны.
' — Детдом тут будет?
раздался слабый женский голос.
— Здесь, здесь! — крикнули мы все разом.
Я встала. Сердце мое билось   очень сильно. «Началось», — подумала я.
Когда я открыла дверь в соседнюю комнату и полоса света от наших печек упала на пол, я увидела женщину. Я еще не могла рассмотреть ее лицо. Она медленно обходила комнату, шаря руками по стене. .
— Сюда! — позвала я. Женщина   с трудом
оторвала руки от стены и. направилась ко мне медг ленными, неверными шагами. И только когда она . подошла ко мне почти вплотную, я узнала ту самую девочку, которую встретила вместе с браг том четьфе дня тому назад.
— Это вы? — спросила, девочка. — А я Кольку привезла. Он там, в санках.
Она ' стояла передо мной и слегка покачивалась.
—- Иди к печке й сядь, — сказала я. — Валя Г Антон Иванович! Пойдемте вниз.
Мы быстро спустились по лестнице. У подъезда стояли санки, на них лежал какойгто сверток.
Мь1 подняли этот сверток. Лица Кольки не было видно, он был с головой закутан в одеяло. Мы внесл и его в комнату.
Пока Валя и Сивер-ский занимались приготовлением «ванны», Катя и я раздевали Кольку.
Мне показалось, что за эти четыре дня он похудел еще больше. Перед нами лежало крох6тн(ое^ ссох шееся тел ь це.
Его сестра сидела у печки, безучастная ко всему, что -происходи/Го. Я смотрела на мальчика; и мне просто не верилось, что это он четыре дня тому назад шел . за телом своей матери.
Теперь в комнате горели три коптилки. Валя наливала горячую воду в большое цинковое корыто, заменяющее ванну. Со стороны наша.комната выглядела, наверно, необычно: . раскаленные печки, одеяла, похожие на паруса, готовые вот-вот сорваться, клубы пара и в них три мерцающие точки... Мы сидели и ждали, пока вода немного остынет, а Колька со-
греется с дороги.
Девочка все сидела у печки, низко опустив Голову, и молчала. Я окликнула ее. Девочка не отвечала. Я испугалась, подумала, что она умерла. Н о о н а п росто с п а л а. М ы решили пока ее не трот гать и заняться Колькой. Я спросила его:
— Ну, как дела, Коля^ Молчание. Он с полным безразличием смотрела одну точку.
Я сказала:
— Сейчас будем купаться, Колька, а потом поедим.
Но и напоминание о еде не вывело его из состояния полной апатии. Он даже не повернул ^головы на мой голос. Какие мысли был и сейчас в его маленькой голове? Он по-прежнему казался мне затравленным волчонком; Страшно сознаться, но я не могла относиться к нему просто как к ребенку. В нем ничего не было детского.
Вдвоем мы подняли Кол ьку и опустил и его в корыто. Он слегка поморщился, но не сделал ни одного движения.
Колька был очень грязен, и Валя рь^ио! принялась тере^ь—-его ^гЗгочал-кой. И в<бе время я наблюдала ра выражением его глаз^ ожидая, что под влиянием тепла, новой обстанЬвки, новых людей его^ТГаза утратят пустое, апатичное выражение. Но ожидания мои были напрасны.
Мы вынули Кольку из ванны, растерли полотенцем, уложили в постель, закутали в одеяло.
— Ну, где наш первенец? — спросила, входя, Анна Васильевна. Она подала мальчику кусочек хлеба и стакан сладкого чая. — Ну как, мышонок? — потрепала она Кольку по еще волосам.
Молчание. Глаза по-прежнему пусто и апатично смотрели в никуда.
Анна Васильевна взяла чай и, хлеб и села на Колькину постель. Когда она поднесла к его рту ложечку с чаем, я увидела, что на секунду его губь1 плотно сжались, точно он чего-то испугался, а потом раскры-лись и по ним пробежа-ла дрожь.
Анна Васильевна влила чай ему в рот. Все мы с напряжением всматри-
мокрым
вались: проглотит или нет?
Проглотил. Все почувствовали облегчение. Нам казалось, что состояние Кол ьки таково, что он -уже не сможет принимать пищу. Я подсела на кровать, взяла у Анны Васильевны из рук хлеб, стала мочить его в чае и класть Кольке в рот. Он ел.
Соня, Колина сестра, проснулась; Щеки девоч-: ки раскраснелись. Было странно видеть яркий румянец на ее исхудалом лице.
Она пристально смотрела, как кормили Кольку, но, едва заметив, что я наблюдаю за нею, ^отвернулась.
Анна Васильевна дала ей стакан чаю и кро-: шечный кусочек хлеба.
— Что он у тебя, совсем говорить перестал? - спросила я Соню.
— Молчит, — тихо ответила Соня. — Как мать отвезли, домой пришли, так он сказал слов пять... А п ото м за м о л ч а л, н асу н -дук лег и не встает... А кормить-то его нечем. Вот я и привезла его... на санках. Чем вдвоем помирать, пусть лучше он жить будет.
В ее словах была ^пол-ная безропотность и покорность судьбе; Она говорила очень просто, без всякого желания возбут дить жалость. Я заметила это в ней еще тогда, при нашей первой встрече.
— Ну, я пойду, — сказала Соня таким голосом, будто забегала на минуту к нам в гости.
— Куда ты пойдешь? спросила я.
Соня ничего не ответила и медленно пошла к двери. Она шла, чуть пошатываясь.
— «Не дойдет», — подумала я.
И вдруг меня осени-ло. «Какая же я дура! Как это мне сразу не пришло в голову! Ведь ее можно устроить на завод к Ирине. Она будет жива».
Я задержала девочку: , — Оставайся, Соня! Бу д е ш ь работать н а за воде. И жить там. А сегодня ночуй здесь. Ну куда ты пойдешь в такую метель?^
Мои слова застали ее уже у порога. Она взялась за косяк двери, точно боясь упасть, и обернулась к нам.
Но тут все закричали:
— Оставайся! Оставай ся!
Видимо, все мы дума-:ли об одном и том же.
— Мне. надо идти, — тихо сказала Соня, — а то темно буде"^.
— Никуда ты не пойдешь, — заявила Валя. — У нас останешься.
Теперь Соня, видимо, поняла. Она посмотрела на меня, потом на Ан-
ну; Васильевну и спроси-: л а: \
— Это... можно?
— Ну конечно, можно, — ответила я, стараясь говорить самым обычны м то н о^VI. П 04ему-то на людях я стала бояться всего сентиментального... -
Я посмотрела на Кольку. Он спал. .
Я подошла к печке и села на чурбачок. Мне очень захотелось спать. Раньше мы договорились, что по ночам будем дежурить. Сегодня была моя очередь.,
Голова моя отяжелела и клонилась книзу. У меня было такое же состояние, как бывало на Ладоге, когда возвращаешься в палетку после долгой работы на льду.
Моей последней мыс-' лью было: «А почему бы мне ;не вздремнутьнемного?» Потом я услышала чей-то шепот:
— А ты в какой школе училась?..
И я заснула... . Ночь прошла без хлопот. Я проснулась на рассвете от нестерпимого холода. Коля и Соня спа^ ли: Мне очень хотелось самой спать, и я не могла заставить себя встать и рас то п и т ь пе ч ку. Однако, как я ни старалась заснуть, как ни ворочалась с боку на бок, холод выг-. нал меня из постели. Я растопила печку, легла снова, не помню, как заснула. Проснулась уже утром. В оконную щель прорывалась белая полоска света.
Коля и Соня все еще с пал и. В комнате было опять нестерпимо холодно: на дне ведра вода замерзла. Девушки пошли с ведрами на Фонтанку.
В это время я услышала шум автомашины около нашего дома. Я бросилась по лестнице вниз и увидела, что около нашего подъезда остановилась пол уторка и шофер вылез из кабины.
— Где тут ребят принимают? — спросил он.
-г- Здесь! — крикнула я и вскоч и л а на кол есо машины, чтобы заглянуть в кузов.
Там на подстеленном брезенте-лежало__чатве- _ ро детей. Они лежали, плотно прижавшись друг к другу, прикрыв лица руками. Их сопровождала бледная,. худая женщина.
— Открывай   борт, — сказала я шоферу.
Посмотрела вдоль улицы — не возвращаются ли Катя и Валя, но улица была пустынной.
^Тебе придется помочь нам перенести де- , тей, — попросила я шофера.
— Ладно,, помогу, —. ответил он.
Мы втроем перенесли
детей в комнату и уложили на постели, которые считались у нас «изолятором», — туда мы решили класть детей, пока они еще не приняли ван:. ну
в этой партии было 1рое мальчиков и одна девочка.
— Прибавилось у те-семейство-то! — заме-
'^ил шофер.
— У хороших, людей всегда так, — попробовала я отшутиться.
Шофер еще что-то сказал, но я уже ничего не слышала и даже не смотрела на него: у меня голова' шла кругом. Ведь это было первое поступление детей, а я расте-; рялась. Их надо бьшо осмотреть, вымыть, накормить... А тут, как назло, мои девушки куда-то прог пали! Будить Сиверско-го бессмысленно: он вряд ли будет полезен.
Меня вывел из оцепенения шум отъезжающей м а ш и н ы. Н а в е р н о^ шоферу надоело ждать, пока я кончу размышлять, и он, поторопил женщину. На кровати я увидел? смятый листок бумаги и прочла:
« Н а п ра в л я ются в ста-
ционар:
Голышев Ваня.....5 лет
Антонова Маруся....;6 лет
Карнаухов Миша.....5 лет
Кожухов Толя.....7 лет
За зав. райздрава
(подпись)»
Очевидно, этот листок оставила сопровождавшая детей женщина. Все дети лежали на постелях молча, кроме одного маленького мальчика в непомерно большой красноармейской ушанке. Он все повторял слабеньким, тонким голоском:
Поесть дайте... По-
есть дайте...
Позже, когда я уже привыкла к своей новой-работе, такие просьбы радовали меня больше всего, потому что они означали, что ребенок еще не достиг той крайней .степени истошэния, за которой наступает толь-ко безразличие ко всему, даже к еде. Но сейчас тоненький, ■ жалобный гол ос ребен ка п ри водил меня в отчаяние. Я готова был а бросить все и бе^ жать на кухню за едой для него.
Но сначала надо было осмотреть всех ребят. Соню будить я не хотела.
Я предупредила Анну Васильевну, что прибыли дети и надо готовить завтрак и греть воду для ванны.
(Продолжение следует)