""Шр' ■ ■ ■ Шь- -
1-
ж:
РОМАН о БОРЬБЕТЕРОИЧЕСНОЙ МОЛОДЕЖИ ДОНЁЦНОГО   БАССЕЙНА   С НЕМЕЦНИМИ ОККУПАНТАМИ.
(23)
л юбка, — не та нарядная Люб-
ка в ярком платье и в туфельках на высоких каблуках, которую Валько привык видеть на сцене клуба, — а простая, домашняя, в дешевой кофточке и короткой юбке, босая, встала ему навстречу с кровати, на которой она сидела и шила. Золотистые волосы свободно падали на шею и плечи. Прищуренные глаза ее, при свете подвешенной над столом шахтерской лампочки казавшиеся темными, без удивления уставились на Ва.1ько.
Валько не выдержал ее взгляла и рассеянно оглядел комнату, еще хранившую следы достатка* хо-вяев. Глаза его задержались на открытке, висевшей на стене у изголовья кровати. Это была открытка с портретом Гитлера.
— Не подумайте чего плохого, товарищ Валько, — сказала мать Любки.
Дядько Андрий, — поправил
говорила, будто старалась отсрочить момент, когда он скажет ей то, что она боялась услышать. Но теперь она рассказала все п с ожиданием, во.1Нуясь и робея, посмотрела на Валько.
— Может, осталась у вас, Ев-фросинья Мироновна, какая ни на есть мужняя одежда, попроще, — хрипло сказал   Валько, — а то
ее Валько. — Чи то
дядя Андрей,
без улыбки поправилась она.
Любка спокойно обернулась ва открытку с Гитлером и презрительно повела плечом.
— То офицер немецкий п(1ве-сил, — пояснила Евфроспнья Мироновна. — У нас тут все дни два офицера немецких стоял1г. только вчера уехали на Новочеркаск. Как только вошли, так до нее — "русский девушка, красив, блонд", смеются, все ей шоколад, печенье. Смотрю, берет чертовка, а сама нос дерет, грубит, то засмеется, а потом опять грубит, — вот какую игру затеяла! — сказала мать, с добрым осуждением к дочери и с полным доверием к Валько, что он все поймет как нужно. — Я ей говорю: "Не шути с ог-нем"". А она мне: "Так нужно". Нужно ей так — вот какую игру затеяла! — повторила Евфроси-нья Мироновна. — И можете представить, товарищ Валько...
— Дядько Андрий, — снова поправил ее Валько.
— Дядя Андрей... Не велела мне им говорить, что я ее мать, вщала меня за свою экономку, а себя — за артистку. А родители мои, — говорит, — промышленники, владели рудниками, и их советская власть в Сибирь сослала. Видали, чего придумала?
— Да, уж придумала, — спокойно сказал Валько, внимательно глядя на Любку, которая стояла против него с шитьем в руках и с неопределенной усмешкой смотрела на дядю Андрея.
— Офицер, что спал на этой кровати, — это ее кровать, а мы с ней спали вдвоем в той горнице. — стал разбираться в своем чемодане, белье ему нужно было, что ли. — продолжала Евфроспнья Мироновна, — достал вот этот портретик и наколол на стенку. А она, — можете себе представить ,товарищ Валько. — прямо к нему, и — раз! Портретик долой. "Это, — говорит, — моя кровать, а не ваша, не хочу, чтобы Гитлер над моей кроват1.го'висел". Я думала, он тут ее убьет, а он схватил ее ва руку, * вывернул, портретик отнял и' снова на стенку. II другой офицер тут. Хохочут, а;к стекла звенят: "Ай, — говорят, — русский девушка шлсхт!..' Смотрю, она в самом деле злая стала, красная вся. Как рванулась в нашу комнату, аж подол завился. И что ж вы подумаете? Вылетает пулей и ■— портрет Сталина у нее в руках! Вбежала п и кнопками его, портрет Сталина, на другую стенку. Приколола, ста-
• да у портрета, кулачки посжима-ла,     л со страху чуть не умер-
^ ла, И правда, то лц х)на уж очень им нравилась, то ли они самые {распоследние дураки, только (1ни
• стоят, рогочут и кричат: "Сталин плехо!" А она каблуками топо-
" чет и: кричит; "Нет, Сталин хороший челОвбк!.. То вашТитлер уро-Ш;^ ■ V: дина, кровопийца, его   только в |^Д:'Р'-^сЬ^ти^^ 'И /еще. ■такое
,, .^^^^^-^-а, что я, право слово, ду-. • мала —: вот вытйащйт он револьвер
ШШ^-;^-Шр8И511^ не дала им
Ш- ■ ;-'снШ-:^;Уж?,;я'■■са^1а^^        да спря--
.мне вроде в таком пиджаке и шароварах при тапочках не дюже удобно — сразу видать, что ответственный, — усмехнулся он.
Что-то такое было в его голосе, что Евфросинья Мироновна опять побледнела и Любка опустила руки с шитьем.
— Что же с ним? — спросила мать чуть слышно.
— Евфросинья Мироновна, и ты, Любка! — тихим, но твердым голосом сказал Валько. Не думал я, что судьба приведет меня к вам с недоброй вестью, но обманывать я вас не хочу, а утешить вас мне нечем. Ваш муж и твой отец, Люба, и друг мой, лучше какого не было, Григорий Ильич, погиб, погиб от бомбы, что сбро-сплп на мирных людей проклятые каты... Да будет ему вечная память н слава в сердцах наших людей!..
Мать, не вскрикнув, приложила к глазам угол платка, которым была повязана, и тихо заплакала. А у Любки лицо стало совсем белым, точно застыло. Она постояла так некоторое время и вдруг, точно из тела ее вынули стержень, на котором оно держалось, вся изломившись, она без чувств опустилась на пол.
Валько поднял ее на руки и положил на кровать.
По характеру Любки он ждал от нее взрыва горя, с плачем, слезами, и, может быть, ей было бы легче. Но Любка лежала на кровати неподвижно, молча, с лицом застывшим и белым, и в опущенных уголках ее большого рта обозначалась горькая складка, как у матери.
А мать выражала свое горе так естественно, тихо, просто и сердечно, как свойственно бывает простым русским женщинам. Слезы сами лились из глав ее, она утирала их уголком платка, или смахивала рукой, или обтирала ладонью, когда они затекали ей на губы, на подбородок. Но именно потому, что горе ее было так естественно, она, как обычно, выполняла все, что должна делать хозяйка, когда у нее гость. Она подала Валько умыться, засветила ему ночник и достала из сундука старую гимнастерку, пиджак и брюки мужа, какие он носил обычно дома.
Валько взял ночник, вышел в другую комнату и переоделся. Все это было немного тесновато ему, но он почувствовал себя свободнее, когда влез в эту одежду: теперь он выг,1ядел мастеровым, одним из многих.
Он стал рассказывать подробности гибели Григория Ильича, зная, что как ни тяжелы :»ти подробности, только они могут дать сейчас близким жестокое и сладкое в горечи своей утешение. Как ни был Валько сам взволнован и озабочен, он долго и много ел и выпмл графин водки. Он целый день провел б?з пищи и очень устал, но все-таки поднял Любку с постели, чтобы поговорить о деле.
Они вышли в соседнюю горнп-
— Ты здесь оставлена нашими для работы, — то сразу видно, — сказал он, сделав впд, что не заметил, как Любка отпрянула от него и как сразу изменилась в лице. — Не трудись, — подняв тязкслую руку^ сказал он, когда она попытались возралсать ем^, — кто тебя "оставил и для какой работы, про то я тебя не спрашиваю и ты мне того ни подтверждать, ни опровергать не обязана. Прошу помочь мне... А я тебе тоже сгожусь.
И он попросил ее, чтобы она где-нибудь укрыла его на сутки и свела с Кондратовичем, — тем самым, вместе с которым они взорвали шахту № 1-бис.
Любка с удивлением смотрела в смуглое лицо Валько. Она.всегда знала,; что это большой и; умный чёлойек^VНесмо^^рд |[руи{и^1 ■С1 ее/^тдом, как с равным^^ у^нёё^тасещаг^ыло^^ак^ ние, что этот человек высоко, а она, Любка, ~- внизу. И -теперь
уснул. /■. •■. ■■'
А мать и дочь, оставшись од-Щг, ^ нроплакали на; материнской кровати почти-до рассвета.
Мать п.шкала О том, что вся ее жизнь, жизнь женщины, с молодых лет св^язанной с одним Григорием Ильичом, уже была кончена: И она вспомнила всю эту жизнь с той. самой поры, как она служила прислугой в Царицыне, а Григорий Ильич, молодой матрос, плавал по Волге на пароходе, и они встреча.тись на облитоИ солнцем пристани или в городском саду, пока пароход грузился, й как им тяжело было первое врелШ, когда они поженились, а Григорий Ильич еще не нашел себе профессии. А потом они перебрались сюда, в Донбасс, и тоже поначалу было нелегко, а потом Григорий Ильич пошел, пошел в гору, и о нем стали писать в газетах, и дали эту квартиру из трех комнат, и в дом пришел зажиток, и они радовались тому, что .1юб-ка их растет, как царевна.
II вот всему этому пришел конец. Григория' Ильича больше не было, а они, две беспомощные женщины, старая и молодая, остались в руках у немцев. II слезы сами собой лились, лились из глаз Евфросиньи Мироновны.
.\ Любка все говорила ей ганн-ственным ласковым шопотом:
— Не плачь, мама. го.1убонька, теперь у меня есть квалификация. Немцев прогонят, война кончится, пойду работать на радиостанцию, стану знаменитой радисткой, и назначат меня начальником станции. Я знаю, ты у меня шуму не любишь, и я тебя устрою у себя на квартирке при станции, — там всегда тихо, тихо, кругом мягким обшито, ни один звук не проникает, да и народу немного. Квартирка будет чистенькая, уютная, и будем мы жить с тобой вдвоем. На дворике возле станции я высею газон, а когда ем, устрою
чек, будешь у меня леггорнок, да кохинхинок. — таинственно шептала она, прижмурившись, обняв мать за шею и невидно поводя в темноте маленькой
одной шахте с Григорием .Илбн-
чом;"^У:^-:'-''':'-\^к- ■ '
— Родненькие вы-мои! Откуда же- вйУ .Дюока^ всплескивал сврнМн беленькими руками: она предполагала, что Иванцовы возвращаются из Новочеркасска, где старшая, Оля, училась в индустриальном институте. Но странно было, как Сергей Левашов попал в Новочеркасск..- '
— Где были, там нас нет, — сдержанно сказала Оля, чуть искривив в усмешке запекшиеся губы, и все ее лицо, с запыленными бровями и ресницами, как-то ас-снметрично сдвинулось. — Не знаешь, у нас дома немцы стоят? — спросила она, по привычке, которая у нее выработалась за дни скитаний, быстро, одними глазами оглядывая комнату.
— Стояли, как и у нас, — сегодня }тром уехали, — сказала .1н>бка.
Черты лица Оли еще больше сместились в гримасе не то насмешки, не то презрения: она увидела на стене открытку с портретом Гитлера.
— Для перестраховки?
— Пускай повисит, — сказала .1юбка. — Вы, поди, есть хотите?
— Нет, если квартира свободна, домой пойдем.
— .\ если и не свободна, вам чего бояться? Сейчас многие, кого немцы завернули на Дону или на Донце, возвращаются по домам... А не то говорите прямо — гостили в Новочеркасске, верну-] лись домой, — быстро говорила .1гобка.
— Мы и не боимся. Так и сканцем. — сдержанно отвечала Оля.
Пока они переговаривались, Нина, младшая, молча, с выражением вызова, переводила широкие свои глаза то на Любку, то на Олю. А Сергей, сбросивший на пол
лнце рюкзак,
холодно отвечала она.
— Случилось 41:6?
— Кушай, куш11й, — сказ1и» она.
Некоторое время он смотрел на нес, потом снова на.1ил себе ста-канчик> выпил и продолжал есть уже молча.
— Спасибо тебе, — сказал он, Окончив есть и утершись рукавом. Она видела, как он огрубел за время своих скитаний, но не эта трубость оскорбляла ее, а его недоверие к ней.
— Закурить у вас, конечно, не найдется? — спросил он.
— Нпйдется... — Она прошла на кухню п принесла ему листья прошлогоднего табака-самосада. Отец каждый год высаживал его на гряды, снимал несколько урожаев в году, сушил и, по мере надобности, мелко крошил бритвой на трубку.
Они молча сидели за столом, Сергей, весь окутанный дымом, и Любка. В комнате, где .1юбка оставила мать, попрежнему было тихо, но Любка знала, что мать не спит, плачет.
— Я вижу, у вас горе в доме. По лицу вижу.' Никогда ты такой не была, — .медленно сказал Сергей. Взгляд его был полон теплоты и нежности, нео:киданной в его грубоватом красивом лице.
— У всех сейчас горе, — сказала Любка.
— Коли б ты знала, сколько я насмотрелся за ото время крови!
— сказал Сергей с великой тоскою и весь окутался клубами дыма.
— Сбросили нас в Сталинской области на парашютах, — ткну-.1ись мы туда, сюда, все явки завалены. Завалены не потому, что кто-нибудь ппедал, а потому, что он, немец, таким частым бреднем загребал — тысячами, и правых и виноватых. — ясно, кто мало-
5^<шца, ^ м на' Шр!Щз|Шци?1^ яй^ л«зт; по 1>Йотв в ВаЛько не было тейерь йрмненнй, что Шульга бь1Л ;одН11м да дех дей^ 1$т() рставлей во :мав краснодонского подиолья. Но как было найти его?
— Не поверпл он, значит тебе?
— с грубоватой усмешкой спрашивал Валько Кондратовича. — Ото дурний!.. — Он не пойнмал поступка Щульги. — А как сын?
— Валько хитро подмш'нул.
— А кто его знает, — потупился Кондратович. — Я его спросил напрямкп: "Пойдешь к немцам служить? Говори мне, отцу, честно, чтобы я знал, чего я от тебя могу ждать". А он: "Что>^,
— говорит, — дура1С служить им? Я и так проживу при них не хуже!.."
— Сразу видать, человек сообразительный, не в отца, — усмехнулся Валько. — А ты это используй. Раструби по всем перекресткам, что он при советской власти судился. И ему хорошо. Ы тебе при нем будет спокойнее от немцев.
— Эх, дядя Андрей, не думал я, что ты меня будешь таким шуткам учить! — с досадой сказал Кондратович своим низким голосом.
— Эге, брат, а ты — старый человек, а хочешь немцев одолеть в беленькой рубашке!.. Ты на работу встал, нет?
— Какая ж работа? Шахта-то взорвана!
— Ну, як кажуть, по месту службы явился?
— Что-то я тебя
заг9щила;с д дае     тцхйм хед^;:
с^м^ ^кав если ;Ш она говорааа*^ чем-нирудь ■%
тебе вцдец ^ нельзя^ ты Зудешь держать связь' со/ мной... Н» эхо по обижайся я ' тоже его ни разу не видела... д»,^ дя Андрей велел узнай», все л7» г тебя в порядке. Я велел узнаш ^ пет ли у тебя таких ребят, Д ^ мог бы разнюхать, кто ив нищцт ^ сидцт у немцев, арестованный
— Один парень, очень боево! за ото взялся, —^быстро сказа Олег.
— Дядя Андрей велел, чтобы т рассказывал мне все, что тебе из. вестно... и про своих и про нец! дев.
Олег передал ей то, что расска. зал ему Тюленин о нодиолыцпке, выданном немцам Игнатом Фомц, ным, и то, что сообщил ему ночы» Володя Осьмухнп.
— П-пока мы с тобой разгова-риваем, — с улыбкой сказал Олег — я насчитал т-три зенитки, правее школы, туда, вглубь, а рядох блиндаж, блиндаж, а автомашин не видно... А»
— А счетверенньгй пулемет в двое немцев — на крыше шкоды?
мальски на подозрении, в тот бре-лг .^апипм   - дигоревший   на солнце   рюкзак, День попадался...В .шахтах тру-
да немного Р'>зоогате-|^.^^^^.^ прислонившись к печке, за- "ами стволы забиты! — с волне-вольерчик   ^-^^ ^^|^^"!.гожив руки за спину, н с чуть за-
_„   метной улыбкой в г.тазах наблю-
белой рукою с тонкими ноготками.
П в ото время раздался тихий, тихий стук в окно пальцем. Н мать и дочь "одновременно услышали его и розняли руки, и, перестав плакать, обе прислушались.
— Не немцы? — шопотом, покорно, спросила мать.
Но Любка знала, что не так бы стучали немцы. Шлепая босыми ногами, она подбежала к окну и чуть приподняла край одеяла, которым окно было завешено. Месяц уже зашел, но из темной комнаты она могла различить три фигуры в палисаднике, мужскую; у самого окна, и две женских, поодаль.
— Чего надо? — громко спросила она в окно.
Мужчина прильнув лицом к стек.лу. И Любка узнала это лицо. II точно горячая волна хлынула ей к горлу. Надо же было, чтобы он появился именно сейчас, здесь,! в такую пору, в самую тяжелую минуту жизни!..
Она не помнила, как она пробежала через комнаты, ее снесло с крыльца, точно ветром, и от всего благодарного, несчастного сердца она охватила шею юноши своими ловкими сильными руками и, заплаканная, полуголая. горячая после материнских об'ятий. прижалась к нему всем те.10м.
— Скорей... Скорей... — оторвавшись от него и взяв его за руку, сказала .11(»бка, увлекая его на крыльцо. П вспомнила о его спутницах. — Это кто с тобой? — спросила она. всматриваясь в девушек. Оля! Нина!... Голубоньки вы мои!..— И она. обхватив обеих своими сильными руками и притянув их головы к своей, осыпала страстными поцелуями лицо одной и другой, г— Сюда, сюда... скррей... — лихорадочным шопО' том говорила Любка .
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Они стояли у порога, не решаясь войти в комнту, такие они были грязные и запыленные^ — Сергч^й Левашов, небритый, в одежде не то шофера, не то монтера, й девушки, Оля и Нина, обе крепкого сложения, только Нина покрупнее, обе,с. бронзовыми лицами и темными волосами, точно прнпу^ртзнными серой пылью, обе в одинаковых, темных платьях и с вещевыми мешками за плеча-ми.
Это были двоюродные сестры Иванцовы; которых л по - сходству фам11лпй путали с сеОтрамй Ш ннхйными, ДилеЙ п Тоней^^^ ПервомаЙкиу Бы^та :Да^^ Гхйвррка^^Шсяи (!!реди?сес*ё]р^^ црвых ты видишь .одну^^
дал за .Тюбкой.
"Нет. они были не в Новочеркасске". — подумала .1юбка.
Сестры Иванцовы ушли. Любка сняла затемнение с окон и потушила шахтерскую лампу над столом. В комнате все стало серым — и окна, и мебсть. и лица.
— Умыться хочешь?
— А у наших немцы стоят, не знаешь? — спрашивал Сергей, пока она, быстро снуя из комнаты в сени и обратно, принесла ведро воды, таз, кружку," мыло.
— Не знаю. ОДйи уходят, другие приходят. Да ты скидай свою форму, не стесняйся!
Он был так грязен, что вода с его рук и. лица стекала в таз совсем черная. Но Любке было приятно смотреть на его широкие сильные руки и на то, как он эпер-т гичными мужскими движениями намыливал их и смывал, подставляя горсть. У него была загорелая шея. уши большие и красивые и складка губ мужественная и красивая, и брови у него были не ! сплошные, они гуще сбирались у переносицы, лаже на самом переносье росли волосы, а крылья бровей были тоньше и менее густые и чуть приполы.мались дугами, и здесь, на конпах крыльев, образовались сильные складки на лбу. II .1тбке было приятно смотреть, как он оомывал свое лицо большими широкими руками, изредка вскидывая глаза на Любку и улыбаясь ей.
— Тле ;1,*е ты Иванцовых подцепил? — спрашивала она.
Он фыркал, плескал па л1що себе и ничего не говорил ей.
— Ты же пришел ко мне, — значит, поверил. Чего ж теперь мттопп.сл? ]Мы с тобой с одного дерева л»1сточк1!. — говорила она тихо и вкрадчиво.
— Дай полотенце, спасибо тебе. — сказал он.
.1юбка замолчала П больше ни о чем не спрагапвала его. Голубые глаза ее приняли холодное выра-:кение. Но она попрежнему ухаживала за Сергеем, зажгла керосинку, поставила чййник, накрыла гбетю поесть и лалила водки в графинчик. .
— Вот этого уже несколько месяцев не пробовал, — сказал он, улыбнувшись ей.
Он выпил и принялся жадно, есть.
Уже развндпяло. За слабой сокрой дымкой па востоке все ярче розовело и ужо чуть золотилось.
—^ Не думал застать тебя здесь. Зашел наугад, а "рйа;вон оно как... — .медленно раюмышлял он вслух>;
■ в словах е^рШ заколочен вопрос, каким образом Люб-■ ка, ';;у чпотайся^!^ курсах радистов; оказалась у се-
мо^ думать, что она взбалмошная девчонка,  каприояичает,   а' она
^стрдала1ёй|Ш(^м
нием говорил Сергей. — Работали мы порознь, но связь держали, а потом уж и концов нельзя было найти. Напарнику моему перебили руки и отрезали язык, п была б и мне труба коли б я на улице в Сталино случайно Нинку не встретил. Ее и Ольгу, еще когда Сталинский обком был у нас в Краснодоне, взяли связными, и они уж это во второй раз в Сталино пришли. А т)-т стало известно, что немцы уже на Дону. И им, див-чатам, ясно, что тех, кто их послал, уже в Краснодоне нет, и на мои позывные тоже уже никто не отвечает.: Передатчик я - сдал в подпольный обком, ихнему радисту, и решили мы уходить домой, и вот шли... Как я за тебя-то волновался! -г- вдруг вырвалось у него из самого сердца. — .\ что.
думаю, если забросили тебя, вот так же, как нас, в тыл к врагу, и осталась ты одна? А не то завалилась, и где-нибудь в застенке немцы твою душу терзают. — говорил он глухо." сдерживая себя, и его взгляд уже не с выражением теплоты и нежности, а со страстью так и пронзал ее.
— Сережа! — сказала она.
С
тистую голову на руки
Бо.тьшой. с набухшими жилами рукою он осторожно ппове.1 от,ин раз по ее голове и руке.
— Оставили меня здесь. ~ сам понимаешь зачем... Веле.т ждать приказа, и вот скоро месяп, — а никого и ниче.^0, — тихо говорила Любка, не подымай головы. — Немецкие офиперы лезут, как мухи на мед, первый раз в ;кизн11 выдавала себя Не за того, кто есть, чорт зНсМ.т чго вытво|)яла. ииво|-ачивалась, — противно, и сердце болит за самое с^бя. .V вчера люди, что с авакуацни. вернулись, сказали — отца убили немцы па Донпе во время бомбежки, — говорила .1юбка. покусывая свои ярко-красные губы.
Солнце всходило над степью, и слепящие лучи его отразились от тернитных крыш, тронутых росою. Любка вскину.1а голову,. тряхнула кудрями.
— Надо уходит тебе. Как думаешь жить?
— Как и ты. Сама же сказала, мы с Одного дерева листочки, —-сказал Сергей с улыбкой.
Проводив Сергея через двор, задами. Любка быстро привела себя в порядок. Рдевшись, впрочем, как можно прощен ее путь был на Голубятники, й старому Ивану Гнатенко.
Она ушли во-время. В дверь их дома страшно застучали:^ Дом стоял поблизости, 01'. Ворощиловград-скогр шоссе,, это стучались на 1ш-стой немцы.
; Верь^ дён^ на ренШйле^ ,не^^^^
НЩЙЗЯС^бЬ1Л0 пр^^
: и!а(^йа А нрчьюуЛЬ^^
лезла из окна в комнате матери п
где на квартире знакомой вдовы,
товарищ директор вич даже
не понимаю, — Кондрато-растерялся, настолько
то, что говорил Валько, шло вразрез с тем, как он, Кондратович, наметил жить при немцах.
— Значит, не явился. А ты явись, — спокойно сказал Валько. — Работать ведь можно по-разному. А нам важно своих людей сохранить.
Валько так н остался у этой вдовы, но на другую ночь опять сменил квартируй Новое его местопребывание знал только один Кондратович, которому Валько без-граиично верил.
В течение нескольких дней Валько с помощью Кондратовича и Любки, а также Сергея Левашова и сестер Иванцовых, которых ему рекомендовала та же Любка, разнюхивал, что предпринимают в городе немцы, и завязывал связи с оставшимися в городе члейами партии и известными ему беспартийными людьми. Но так п'не мог обнаружить 111ульги. Единственной ниточкой, которая могла связать его с областным подпольем, была .1юбка, но по характеру Любки и ее поведению, Валько догадывался, что она разведчица и до поры до времени ничего не откроет ему. Он решил действовать самостоятельно, в надежде, что все пути, ведущие в одну точку, рано или поздно сойдутся. И направил .1юбку к Олегу Кошевому, который мог ему теперь пригодиться.
— Я м-мог}- личн«> повидать :ережа! — "и е„устила"свов^"золо- Андрея? - спрашивал Олег, гилт^-пл гп:тт.г ип пптм                 стараясь не показать своего Вол-
■тар{ нения.
— вдруг спросила она.
— Я не заметил, — с удивле. нием сказал Олег.
— А оттуда с крыши весь парк просматривается, — сказала она немного даже с укоризной.
— Значит, ты тоже все высмат-ривала? Разве тебе тоже поручи-ли? — с заблестевшими тазами допытывался Олег.
— Нет, я сама. По ирнвычке,
— сказала она и, спохватившисц быстро с вызовом взглянула ва Олега из-под могучего раскрыта своих бровей, — не слишком ли она раскрыла себя.
Но он был еще достаточно нап« вен, чтобы заподозрить ее в чем-либо.
— Ага, вон машины, — це-лый ряд! Носами в землю зарылись, только края кузовов торчат, и там у них кухня походная дымит! Видишь? Только ты не смотри туда, — с увлечением говори! Олег.
— И нет никакой надобвостн смотреть: пока со школы не снят наблюдательный пост, шрифтов все равно не выкопать, — споко!-но сказала она.
— В-верно... — Он с удовольствием посмотрел на нее и засмеялся.
— Ты не скажешь мне, как наВ-ти Осьмухпна, если дядя Андрей спросит?
Олег дал адрес Жоры Артюнлн-ца.
В результате этого разговора Валько "через Володю Осьмухма установил связь с Лютиковым п, сопоставив все данные, известные ему. узнал об обстоятстьст-вах ареста'Шульги. Но Олег и Нина в этот момецт еще не зналп, насколько важно то, о чем овп говорили. Они уже привыкли друг к .| другу, шли. не торопясь, и полная большая женственная рука Шшы доверчиво покоилась на руке Олега. Они уже миновали парк. Сира-ва от них вдоль улицы, возле сгав-даргных домиков стояли немецкие машины, го грузовые, то легковые разных марок, то походная радио-
Нет, .1ИЧНО повидать его не] гтанция, то санитарный авгооус,
I' за-
МС1ЖН0. — 1(»иорилп .Тюока гадочной у.1ыОк11Й. > правда, дело люОчинос.. подойди, познакомься  с мо.юлым человеком!
Олег и Нина неловко иолали ДР.^г другу руки, и ют и другой смутились.
— Ничего, вы скоро привык^ нете, — говорила .1юбка. — Я
и всюду виднелись немецкие сол-пас ведь, I дат ы. А с.тева тянулся пустырь, Ниночка,'а глубине которого, возле каменного .чдания казарменного типа, немецкий сержант в голуОоваты! пог(»иах с белым кантом проводил ученье с небольшой группой русских в гражданской олежде, вооруженных иемепкими ружья.ми. Они'то строились, то рассыпались, |
в^рногр человека, назначил, ему Ав»»пов«о м»о*# Кондратович.' -
вас сейчас пи1сину, а вы пройди-! ползли, схватывались в рукопашную. Все они были уже пожилые.
— Жандарм фрИпёвскт!... Учит "полицаев", кик нашего ората ло- | вить, — сказа.1а Нина, сверкнув глазами.
— Откуда ты знаешь?
— Я уже их видела.
— Сволочь какая! — сказа! Олег с брезгливой ненавистью. -Таких давить и давить...
— Стоило б, — сказала Нова.
— Ты хотела бы быть партиза- | ном? ~ неожиданно спросил он.
— Хотела бы. , . , Нет, ты представляешь, что
такое партизан? Работа иартпза-;[ на совсем не показная, но какая благородная! Он убьет одного немца, убьет другого, убьет сотню, сто первый может убить его. у выполнит одно, второе,   Д^^^^^ : | задание, а На одиннадцатом М1 жет сорваться. Это дело треоу"-^ самоотверженности. Нар'гизан^нг когда не дорожит  своей ^"^5" ; жизнью.   Он никогда не стави! свб1б:&ньхвыше счастья род№
И если ото требуется для Щ^^щ
<Лх1ранения многих жизней, когда не пожалеет своей «"зви. ^ он. никогда,не продаст и не выд«
Ьаном!!^. говорил Олег с так?» глубокой, искренней, ,на11вн(
тесь куда-шшудь под ручку и поговорите по душам, как жить будете... Желаю вам счастливо провести время! — сказала она. и. блеснув глазами, полными лукавства, и мелышув перед ними ярким своим платьем, выпорхнула из сарая.
Они остались друг против друга, Олег — растерянный н смущенный. Нина — с выражением вызова на лице.
— Здесь нам оставаться нельзя, — сказала она с некоторым усилием, но спокойно, —г лучше куда-нибудь пойдем... И будет, правда, лучше, если ты возьмешь меня под руку...
■ На невозмутимом лице дяди Коли, прогуливавшегося по днору, выразилось крайнее язумление, когда он увидел выходящего со двора племянника об руку с этой незнакомой девушкой.
Они, и Олег и Нина, были еще настолько неопытны й юны, что долго не мш'ли пзбмйтьбя от чув-? ства, ^взаимной нелот — дое прикосновение   друг к д
лйй1алр их дара, слбва детые одна, в другую, казались им раскаленным железом..
^ По вчеращнему уговору с ре()я-тами, Олег должен был разведать ту. сторону парка, в которую' упиралась Садовал улица, й, он повел Нину по атому: маршруту. Почти
,'Т1аТ\'В'^\'''п'г1<Лв''1«»*..';1п