СУДЬБЫ, КУЛЬТУРА, ИСКУССТВО
в • ВЕСТНИК 8 июня 1991 г.
..»
Среди имен западных оперных звезд звучит сегодня руе^ ское -^Наталья Троицкая. Безвестная на родине, певица добилась успеха на самых престижных сценах мира-
Но вот осенью прошлого года, впервые за десять лет, Наталья Троицкая получила приглашение из Советского Союза от Центра музыкального искусства ^Клас-
сика», Свой концерт, которым в нарушение традиции ^открывал новый сезон Большой театр, она начала арией А иды «Вернись с победой к нам».
Мне так хотелось петь в Большом театре. Четыре раза меня прослушивали там, говорили: «Ах, какая девушка! Ах, какой голос!» — на
этом все заканчивалось. Только раз, кажется в 78-м, я прошла ксшкурс, и мне сказали: «Приезжайте 29 августа на сбор труппы, ни на день позже». 28-го вечером я была в Москве. Утром звонок: «Почему нё была вчера на сборе труппы? Срочно беги в отдел кадров оформлять документы!» Несусь сломя голову, и — человек со стеклянными глазами говорит: «Ваш протокол потерян». — «И что, его нельзя найти?» —-«Нет».
Почему меня не брали в театр? Мне никто не объяснял. В 76-м году, закончив Гнесинский институт, я вышла замуж за югослава Янеза Говедника (он учился в аспирантуре в нашем же институте), а это тогда расценива-лосшючти как преступление.
Я была не нужна и поэтому в августе 1980 года уехала в Югославию, Без кбпейки, если не считать тех двухсот долларов; которые выдали нам с мужем на двоих. Первое время жили очень трудно, зарплаты мужа едва хватало, чтобы снимать мэлеш>-кую однокомнатную квартирку. А два месяца спустя решилась: поехала на кон-ку1)с в Тулузу. Мы подкопили немного денег, что-то заняли. Волновалась я очень^ но верила в свою звезду. Пос-
ле первой премии в Тулузе еще победа в Верчелли.
Азарт борьбы захватил меня! На престижном конкурсе в Барселоне, всегда привлекающем внимание известных музыкантов и влиятельных импресарио, получила еще одну первую премию и предложение Карлоса Каба-лье, брата легендарной Мон-сератт, стать моим менеджером. Уже в январе 81-го я дебютировала в барселонском Гран театро дель Лисео, Началась совсем другая жизнь. ,
На Западе протекция может помочь максимум один-два раза. Если ты не понравился, будь твой папа даже президент, тебя больше не пригласят. Там не наша добрая, всепрощающая публика. Платят большие деньги и хотят получить все лучшее. Помочь могут всегда, но если не оправдаешь на-. дежд — все. Хорошее забывается, провалы — никогда.
Имея хороший голос и внешние данные, легко начать, но удержаться в десятке лучших певцов безумно трудно. Мы жертвы своей профессии. Жизнь нормального человека т- для нас непозволительная роскошь. Строгий режим, постоянная забота о состоянии голосового аппарата. Ведь вся наша жизнь зависит от двух маленьких связок. Не дай бог простудиться! Отказаться от спектакля практически невозможно. Дублеров, как правило, нет. Ну если тольт ко инфаркт... А чего стоят частые перелеты из города в город! Наши советские певцы к такой работе, к таким нагрузкам не готовы. Они не представляют, какой
это труд — выжить и тать на Западе.
Определяется ли это, как принято у нас считать, режимом жестокой конкуренции? У нас, я считаю, поступали более жестоко. Не о себе говорю. В Большом и сейчас продолжают терять лучших певцов. Не знаю, останется ли в театре Елена Образцова, но уже ушли Владимир Атлантов й Людмила Шем-чук. Это результат неправильной системы организации театра. На первые партии солистов надо приглашать на несколько спектаклей, на сезон. Тогда будет стимул петь по высшему классу, чтобы снова получить приглашение, будет возможность петь свой репертуар в разных театрах, не находиться в простое.
На Западе же я никогда о конкуренции не думаю. Во-первых, как певица пропадешь, А потом, мне кажется, соперничества просто нет, у каждого певца свой репертуар, свои театры, своя публика. Я пела везде, кроме «Метрополитен-опера»: пот ка наши не вывели войска из Афганистана, американцы бойкотировали советских артистов.
Что мне помогло на Западе? Знание языков: я говорю сейчас на пяти. Неплохое воспитание: родители мои — музыканты, из старых русских интеллигентных семей. Помогал советами мой первый менеджер Карлос Ка-балье. Монсератт Кабалье делилась секретами. Ну и, конечно, мой собственный характер. Я настойчива. Очень хотелось петь и выбиться в люди. Попала я совсем в другой мир. Приш-
лось, как ребенку, заново учиться и ходить, и говорить.
Подавлять агрессивность, приобретенную за годы работы на родине. Я ведь в 1976 году стала солисткой Московской филармонии. Конкурс был огромный. Из 126 претендентов взяли только четверых.
Кроме шрессивности пришлось изживать и комплексы. Ну, к примеру, я видела, что была плохо одета, что у меня нет аксессуаров, как у западных певиц. Помню, в Ницце мой менеджер сказал: «Ты
будешь жить в «Негреско». Это был один из первых моих контрактов, я не получила безумных денег, а «Негреско» — это очень дорого. Но если я хотела петь партии, то должна была жить в таких отелях и одеваться так, чтобы на меня обращали внимание. Это тоже часть нашей профессии. Сейчас, хорошо работая, я могу жить по высокому классу.
У нас и говорят, и пишут, что будет очень плохо, если наше искусство подвергнется такой же коммерциализации, как на Западе. Я думаю, оно от этого только выиграет, оно станет на ступень выше. Сейчас многих удручает рост цен на билеты, все труднее попасть в театры. Есть опасения, что человек со среднестатистической зарплатой скоро просто не сможет знакомиться с образцами классического искусства. Да еще при таком дефиците звукозаписывающей и воспроизводящей аппаратуры.
Думаю, решение будет найдено. На Западе, например, для молодежи устраиваются дешевые представления. Все кресла из зала убирают.
На сцене Большого театра
ребята сидят на полу... Я была на концерте Майкла Джексона в Вене. Сто тысяч зрителей. Конечно, рок более массовое искусство, зал Оперы не сможет столько вместить. Но в той же Вене молодежь стоит ночами за дешевыми билетами в Оперу. И в «загончике» за партером столько набивается! А как слушают! С Венским оперным театром меня связывает большая любовь, я много пою там, а потому и живу в основном в Вене.
Я каждый год бываю на родине и не могу сказать, что не вижу перемен. Жизнь стала интереснее, свободнее. Я ведь помню времена, когда за разговор с иностранцем (с Пласидо Доминго после студенческого, концерта для артистов «Л а Скала») меня вызвали к ректору института. На мое счастье, Владимир Минин оказался умным человеком и, узнав, в чем дело, только рассмеялся. Многое нам приходится переживать со слезами и болью. Но когда я читаю в советской прессе только: и то плохо, и там плохо, — меня это угнетает. Человеку нужна надежда. Без нее жить нельзя. Один из путей к надежде —искусство. И я хотела бы приезжать в Москву, чтобы петь. И учить здесь пению наших ребят, а не американских, которые могут мне больше заплатить.
* АЛЛАПУГАЧЕВА ^ Несколько СТАЛА БАБУШКОЙ популярная
назад певица Алла Пугачева ет ТАСС. В лондонской дочь Пугачевой Кристи-советская стала бабушкой, сообща- больнице Хаммерсмит на родила мальчика.
1уша русская, но сердце отдано
Жан-Клод Зана
Екатерину Мещерякову в Париже знают больше как просто Катю. Она — манекенщица у Нины Риччи. Ей доверено представлять духи с романтическим названием «Эр дю там» («Воздух времени»).
Катя вся в мечтах. Это заметно даже тогда, когда она позирует перед камерами Л. Фюрейя, который готовит международ-
ную презентацию «Воздуха времени». Катя была одной из 200 девушек, прр1-нимавших участие в конкурсе за право представлять эти духи. После трех туров она победила своих соперниц из 15 стран и осталась на подиуме в гордом одиночестве.
Катя родилась в Перми, на Урале. Участвуя в соревнованиях, она объеэ
«ПАРИ-МАТЧ*. ПАРИЖ.
дила весь Советский Союз. В 18 лет стала мастером спорта.
Известное парижское агентство манекенщиц обратило внимание на симпатичную девушку и предложило ей подписать контротт. Вскоре она стаг
ла одной из наиболее популярных моделей журнала «Вог», и Жан-Жак Бейнейкс подготовил ее
для презентации духов «Фиджи».
Каким видит Катя свое будущее?
— Нельзя всю жизнь оставаться фотомоделью. О завтрашнем дне я думаю уже сейчас. Хочу возобновить изучение немецкого язьжа — я на нем бегло говорила. И английского. Горжусь, что я русская, что принадлежу к великой культуре. Понимаю, что красота без интеллекта, без культуры словно пустая раковина. Во мне русская душа. Но сердце мое отныне отдано Парижу. Навсегда.
