ВЕСТНИК
Ргш1еа Ьу ТЪе ^^Изоп РиЬИаЬ^пй Со. Тогопго.
СРЕДА 16 ЛирТА
БЫЛЬ О ЦЫГАНАХ Со слов Н. Нарожного.
V
Ш
Л1оей детской коляской была пыгаяская кибитка, все' мое ран*-нее детство прошло колесах. Когда я вспоминаю ту далекую пору, то раньше всего в памяти возникает не пейзаж, не лица близких мне людей, не голос и руки матери, а ощущение непрестанного, дремотно однообразного движения. Стоит мне закрыть глаза, и ощущение это достигает необычайной силы и глубины. Всем своим существом: мозгом, внутренностями, костями чувствую я истомно тряское движение кибитки, жесткие толчки на рытвинах и ухабах, болтанку, когда колесо .западает в колдобину. ;
В непрестанном движении вп- \ делся мне и окружающий мир. Дорога струилась из-под колес, увлекая за собой обочину и придорожные кусты, в обгон нас бежали перелески, рощи и хлеба, а вокруг всего видимого пространства без устали кружился тонкий синий ободок, смыкающий небо и землю.
Мне было    семь    лет. когда деревья, дома, поля, кусты — все замерло в прочном покое. Тяжелая : болезнь матери заставила нас по-1 кинуть табор и поселиться в дере-|
ву ско на
В горле моем закипали слезы, я уже открыл рот, чтоб издать тот единственный клич, который способен был вернуть мне мать даже с другого конца света, когда что-то мягкое и теплое обмяло меня, накрыло, словно периной, и голос незнаемой нежности произнес: — Внучек мой. деточка моя1 Всем суп^еством ощутив покой и доверие, я прижался к большому теплому телу бабушки.
А затем я вновь наполнился шумом, скрипом, мелкой дрожью движения: мы тронулись в путь, и годичное житье на прочной лемле
туомчнную коротким обманчивым
' • Р' '    •   I спом.
>'трим я разгляде.1 свою бабушку. >' нее было смуглое, гладкое, словно глазурью облитое лицо, глаза вишенками, белые волосы, перечеркнутые угольночерной прядью. Но и седые волосы ее не старили, лишь по мочкам ушей можно было догадаться, что бабушке очень много лет. Мочки были дряблые, растянутые серьгами, а дырки для серег похожи на разрез ножом.
Кроме нашей семьи н баиушкн, в  кибитке  п(1мещалась золовка
Михайло был одним из оседлых цыган.  При кузне, зеньком
прокопченном   здании с
I лица, лишь острые оугры лопаток ' иод  розов(^й  ситцевой рубашкой, ~ I — и младший брат матери. Петя.
П етя
подросток лет мятнад-
дверью, висевшей на одной петле большерукий и большеногий,
и трухлявой крышей, увенчат1ной, взрос.1ого мужчины и про-
оорезанной самоварной труоой, то ^ ^.,,д,^„,^,  курн<к'ым лицом. ' и дело швырявшей в неоо при-  . (^^наружив'^ое   присгтствие в горшни искр. находи.1ась столь :ке ,„,^,„,,;„ , ветхая пристройка. От ударов мо-, я куоить
гучего молота Михаилы и без того^и-^' }жю ли я к>рить.
сказал я.
— Нет.
— А часы у тебя есть? Я снова ответил отрицательно.
А еще цыган! — презрнтель-
А у тебя есть часы?
хилый флигелек расшатался, в ; нем все скрипело: двери, окна.\ стены, полы, каждый шаг по гор- 1 нице  сопровождался    перезвоном |
посуды, а когда   сам   .Михайло. , но усмехнулся Петя, огромный и грузный, переступав! порог, то все столы и лавки подпрыгивали, и долго незатихагощая музыка наполняла дом.
Жить в этом скрипучем, певучем, испачканном сажей доме было тесно, но весело. Мать вскоре поправилась и с удовольствием занялась новым для нее, делом — до-
с про-
со
от-
машним хозяйствованием. Михайло ковал, отчим лудил котлы, прп этом оба пели раздольные и жалобные песни нашего племени.
Так жили мы до лета ПИ9 года, когда казачий отряд генерала Мамонтова спалил нашу деревушку. Впрочем, тогда я не знал, кто и | зачем это сделал. Деревня лежала под нами, в низине, и я просто обнаружил однажды поутру взамен соломенных и тесовых крыш — черные,    обуглившиеся стропила,
сил в свою очередь я.
— Нет, с цепочкой нету, ! вздохом признался Петя.
— Ага.
— А без цепочки?
— И без цепочки нету, ветнл Петя так грустно, что у меня пропала охота над ним смеяться.
Но Петя не оценил моего великодушия, он насупился и больше не заводил со мной разговор. Меня это нисколько не огорчало. Бабушка требовала, чтоб я называл его '"дядей", а мне было противно величать ''дядей'' мальчишку.
Наш табор принадлежал к цеху котельщиков. По роду своих занятий все цыгане делились на три большие группы. Дыгане-барыпь пики занимались куплей и продажей лошадей, они перегоняли целые табуны из одной губернии в другую и наживали большие деньги. Это — "барвалз"'. цыгане-богачи.   Полну»! противоположность
им являли "злыдари"'. занимав-
исходивпше витыми, тонкими дымками.
Тогда-то и прозвучало в нашем доме забытое мною слово "линять". В этом слове — скрытая  тоска 1 цыган по    быстрому    движению. ! попрошайничеством воров-
Происходит оно от железнодорож- I "Оманом   а также приво-
ной линии. Для изумленных бы- раживанием . Какой-н.Ш)удь вдо-стротой -лселезнодорожного сообте- • Расположить к сеое,
ния цыган "линия" стала гимво- '•'зачаровать молодого парня. — лом движения. Произнося это ело- ^'^'^^ части среди моих гопле-во, цыгане как бы приобщали мед- I "^нников оыло немало тонких спе-лительный ход своих кибиток к; ""^•чи^'^"»- Наконец, третью груп-
волшеоному лету поезда. ( Узнав, что мы собираемся '•ли- ! нять". Михайло взвалил на одно 1 плечо свой двухпудовый молот, на другое — меха и подался в окрестные просторы — искать работу по кузнечному делу.
Но мы не скоро снялись с места. Как выяснилось позже, мы ждали табор Амельки, который, по слухам, должен был пройти в наших местах. С этим табором кочевала моя бабушка с материнской стороны.
Однажды ночью меня разбудили. ^Тать сама натянула мне на ноги башмаки и вывела во двор. Спросонья я ничего не мог понять. Все пространство вокруг кузни было загромождено крытыми холстиной фургонами, казавшимися в ночи громадными, как самые большие дома. Между ними сновали люди с клочками горящей падки в руках. В рвалом красноватом свете мелькали какие-то волшебные липа: крючковатые носы, до синевы смуглая кожа, дегтярной черноты кудлатые бороды. За год, прожитый нами у Михаилы, я отвык от вида моих кочующих соплеменников, от их гортанно-сдавленных голосов, длинных жестов мужчин и беспокойных, дробных движений жен-шир.; Люди занимались самым обычным делом, каким полагается заниматься на привале: распрягали лошадей, задавали им корм, осматривали, колеса, подмазывали оси, чинили порванную упряжь, но их простые движения казались мне таинственно грозными. К тому же. во "всей- этой кутерьме я по-^ терял родителей.
пу составляли ники или
"котельщики''
цыгане-ремеслен-Они лудили котлы, мастерили рогачи, чернили чугувы, сшивали сковороды.
Думак». что в дороге наши котельщики, помимо своей исконной профессии, не брезгали и другими способами разживы. Верно, не одного доброго молодца приворожили мы к ^рноброврй вдовугаке. не одну навели и свели хворь, не один обчистили огород, не одну обтрясли вишню. Грех искупался тяготами пути.
Мы двигались по разоренной земле, мимо спаленных сел и деревень, мимо порушенных фабрик и заводов. Мы проезжали большие станции, где в тупиках длинные составы на разные лады вымаливали себе дорогу.
Мы двигались пустынной, запорошенной угольной пылью землей, где конусообразные отвалы пустой породы черными треугольниками врезались в зеркальную гладь неба^ где ржавые механизмы над стволами затопленных шахт служили пристанищем для гйлок и ворон. .
Мы обгоняли нивесть куда бре-ДУП1ИХ обездоленных людей: люди шли, падали и умирали на дорогах,- Не соприкасаясь с ЧУЖОЙ бедой, безучастные ко всему, кролте нашей г путевой судьбы, двигались мы на юг.
Кругом гремели Оси .гражданской войны, , но мы ни раз)'"^ не натолкнулись' на воинские частиц очевидно, Амелька знал, как вести табор. Лишь однажды, задерасав
нас у переезда, медленно прошел на запад невиданный поезд — стальной дом на колесах, ощерившийся стволами пушек. На бронированной площадке стояли люди в гражданской одежде, перепоясанные ремнями. Я отчетливо видел их усталые суровые лица и жилистые руки, сжимавшие вин-товкп.
Я во все глаза смотрел на этот диковинный поезд и вдруг испу-га11ся. Страх убил во мне любопытство. Я уткнулся в подол бабушкиной юбкп и не поднимал головы до тех пор, пока тяжкое дыхание стального поезда не замерло вдали...
Скука, которой я томился во все дни кочевья, словно кислотой выжгла в моей памяти подробности этого долгого пути. Все становится удивительно ясным и отчетливым лишь с того момента, когда колеса кибиток стали вязнуть в песках бывшей Таврической губернии.
Помню, я выглянул из повозки и обомлел. С белесого неба светило жаркое солнце бабьего лета, зажигая многоцветные заусеницы на стволах мачтовых сосен, а по зе.мле стелилось снежное одеяло. Я спрыгнул на землю и по щиколотку дтпел в горячий, сухой снег, отливавший бледнолиловыми и нежнозолотистымн чешуйками. Я кинулся к бабушке.
— Бабушка, снег!..
— Нет, милый, это не снег, это солончаки, соль с песком, — ответила бабушка,
Я не поверил. Соль покушают в лавках, и какой дурак станет расшвыривать по земле добро, стоившее денег. Конечно, это был снег, н(1. только не зимний, а летий. и мне очень хотелось увидеть, как он сыплется с неба.
Фургон наш почти не двигался. Мы слытали надсадные вопли возницы, скрип оглоблей и хруст песка, повозка колыхалась из стороны в сторону, но сосна с широкий птшлюснутой лапой, вот уже сколько времени маячившая близ кибитки, не отступала ни на шаг. А затем нам велели вылезть из ки-бпток. ^Гуж^чпны, вооружившись лопатами, стали откапывать тонущие в песке колеса, они рубили и цолкладывалп под колеса ветки
— тщетно. Кибитки все глубже тт глубже взяли в песке, обманный гнег. '^ловно болото, засасывал табор. Мы стали намертво...
Бессилие порождает злобу. В зту тяжелую минутку золовка матери вспомнила, что отчим, мать и я — чУЖие в таборе. Из ее визгливых возгласов можно было уразуметь, что мы виновники всех бед и напастей, мы выдумали эти гиблые пески, если'бы не мы. табор давно бы достиг земли обетованной.
Это была молодая, пестро и по-цыгански нарядно одетая женщина: кпасная юбка, синий жакет, отороченный собачьим мехом, вокруг шеи цвета я лента, на голове шелковая косынка. Всю дорогу она была совершенно безучастна к окружаютему, занятая лппть своим сыном, кпошечным голеньким су-шегтром. Она копмила его гоуть'о. нажимая пальцем около соска, чтобы сильней вытекало молоко, покусывая топкие ггбы с блаженно мучительным выпа:кением лица: завопачивала его в тряпки и тут же разворачивала, чтоб поцеловать в коасньтй сморшенный .задок: подкидывала его высоко в воздух, вскрикивая испуганно и счастливо: скармливала ему. как голубю, из своего рта какую-то катицу.
Сейчас она впервые забыла о своем малыше. Он лежал на спинке, голенький, большепузый. шевеля всеми пальчиками ног и рук зараз и. казалось, с веселым изумлением внимал истошным крикам матери.
— Замолчи, замолчи, ласковая.
— твердила бабушка., но женщина не унималась.
Моя мать сидела молча, зажав пуки в худых коленях, она словно не слышала бранп золовки. Затем она. также молча, встала и гавыр* пула наземь узел с нашими пожитками. Подошел отчим в поту и дегте. Он слышал, как поносила нас золовка, и ни о чем не спрашивал. Он протянул руки и снял меня с повозки. Следом .ча нами, тихонько охая, сползла и бабушка. За ней, уронив на землю рваную гаипокополую войлочную шляпу, стыгнул дядя Петя.
Нас никто не удерживал. Оскорбление родственного чувства педко прощается у цыган. Золовка была в своем праве, но и мы не могли поступить иначе.
Лить один Аме.1ька, кряжистый, косолапый, похожий на медведя, пощелкал языком о небо и дважды повторил-
— Лихо!.. Лихо!..
Когда мы уходили, золовка, как ни в чем не бывало, протя|'ивала грудь младенцу, прпчптая над ним бисепным голоском... . На большом прое8:кем тпакте' взрослые устроили семейный совет. Куда податься? Ни кибитки, ни лошадей у нас не было. Пешком далеко не уйдешь, а ехать по железной дороге •— гроши нужны.
Денег же от силы хватало на два билета. Решили так: отчим и мать поедут по железной дороге в станицу Егорлыцкую, где жила родня отчима. А мы — бабушка, дядя Петя и я, — пойдем пешком к дяде Сидору, живущему не более чем в ста восьмидесяти верстах отсюда. Когда же мать и отчим обоснуются на новом месте, они приедут за нами.
Мать и отчим ушли. Мы долго глядели им вслед. Сперва пропала, как будто растворилась в воздухе, тонкая фигура матери, затем даль поглотила и крупное тело отчима, но еще долго ярким пятнышком горел на дороге большой узел, который отчим нес за плечами, затем и оно исчезло.
Наш путь лежал по местам зажиточным. Добрые люди ели белый хлеб, пироги да пампушки и, не пряча корочек про черный день, скармливали их свиньям. Нам тоже кое-что перепадало.
На промысел посылали меня. Я рассказывал придумаяную бабушкой жалостную историю, выдавая себя за круглого сироту. Мне была неприятна эта ложь не потому, чтобы я вообще стыдился неправды, а потому, что считал дурной приметой говорить о смерти родителей. Но голод не тетка... Нередко я собирал по целому рукаву огрызков хлеба, кусков пирога, оладий. Но чаше возвращался с пустым рукавом и столь же пустым желудком. Тогда бабушка сердилась и говорила, что я плохой цыган, коли не умею подладиться к людям. Меня это печалило, но я, не понимал причину своих частых неудач. Я всегда выбирал самые богатые дома, самых толстых, откормленных людей. Мне казалось, что те, кому больше дано, охотнее поделятся с бедняком. И когда меня гнали прочь, я думал, что ошибся — неимущих принял за богачей.
Это случилось на четвертый или пятый день нашего пути. Стоял тихий-тихий вечер, и мне казалось, что я слышу, как дергаются хвостики прыгающих на дороге трясогузок. Чистое голубое небо потускнело, лишь на западе оно горело жарк'ькрасным закатом. Покукруглая кракштка солнца сияла из-за фиолетовой тучи, словно раскалившийся в углях кусок металла. Мне вспомнилась кузня Михаилы и вся наша тогдашняя веселая жизнь., и ужасно пусто, одиноко показалось мне на дороге. Я нагнал бабушку и уцепился за ее юбку.
— Устал, Колька! — сказала она сердито, потому что все равно не могла мне помочь. — А вот бабушка старая не устала, и дядя Петя не устал.
— Вы — вон какие, а я маленький !..
— Восемь лет — не маленький. В восемь лет твой дедушка коня украл.
Я за,мо.1чал, подавленный своей бесталанностью. Круто свернув, дорога подвела нас к краю котловины, обросшей по верху пижмой. В широком окне ме;жду кустами открылась обширная низина, пе-ресечепная красноватой глинистой лентой большака. Большак взбегал на греблю — земляную плотпну, перекрывавшую заболоченную балку, — и сразу за насыпью поглощался улицей большой станицы.
А у подножья обрыва, прямо под нами, лоскутно пестре.ди шат-пы, грудились повозки с задранными к небу оглоблями, паслись стреноженные кони: табор на привале.
Лучи заходящего солнца, проникая сквозь кустарник, отдавали свой последний свет самому яркому, что было в таборе: цветным лоскутьям шатров, насечке сваленной у шатров сбруи, шалям, монистам и серьгам снующих вокруг огнища женщин.
До чего же умна и хитра наша бабка — вела нас прямо к табору и вида не показывала!.. Я засмеялся и ^захлопал в ладоши, а дядя Петя содрал « головы свою драную, похожую на воронье гнездо шляпу и подбросил ее в воздух.
Бабушка не разделяла нашей гадости. Она глядела вниз^ на та-^ бор, и качала головой. А затем она схвати.тя меня и дядю за руки.
—^ Идем отсюда. Здесь нехо-пошо!..
Но мы не уепели и шагу ступить, как из-за кустов возникла, преградив нам путь, рослая фигура пожилого цыгана. Выл он крепок и ладен телом^ в широких черных шаповарах и мягких козлорых сапогах, в наряд ром бархатном жилете, ИЗ-ПОД" которого змейкой вилась серебряная часовая цепка. Седые, тугосвитые кудри обрамг ляли костистое липо с ястребиным носом, за ухом была заложена веточка пижмы с оранжевыми бусин-;камп ягод. В руке он держал за-'саленную колоду карт, то сгибая, то с пришелком разгиба^ ее..:
Цыган вежливо поздоровался и стал нас расспрашивать: кто мы, куда .держим путь и почему, завидя цыганский ха^ор, не идем к
Белорусский народный хор выступает на сцене Большого театра во врем)) декады белорусского искусства и литературы в Москве 11—20 февраля.
А. СИНИЛОВ
Город Лида
Десять с лишним лет, прошедших с момента освобождения Гродненской области от немецко-фашистских захватчикор, — не очень большой срок в жизни человекзч а в жизни города с , многовековой историей — срок совсем незначительный. И тем величественнее предстает созидательная мощь народа, совершенно преобразивптего лицо города, тем ощутимее бурные темпы его 1к1ста. Неправильно будет сказать: город успешно восстанавливается. Нет, на старом месте бурно ст1)оится новый советский город. Г. Лида препрапшется в крупный промышленный центр, в город легкой и пищевой пр(»мыш-ленности, металлообраб{1тки. в важный железнодорожный узел, в| город с большим количеством куль-' турно-бытовыд- учреждений.
Жители г. Лиды привыкли ви-1 деть крупн).1е н(1вост1)ойки в раз-! ных концах своеш города. П теперь, | после вьтбор(ж в   Верховный Со-1 вет БСС!^ и местные Советы, оглянувшись назад, сравнивая то. что досталось от старого строя, с тем, что сегодня имеется, любой горожанин с гордостью скажет:
— А ведь сделано, очень много.
Горожане с гордостью говорят о своих новых заводах и фабриках, о жилищном и культурно-бытовом строительстве. Только за послед-ные три-четыре года в городе произошли большие перемены. Выдал продукцию молочно-консррвпый завод, выросший на городской окраине. Вместе с пуском завода произошли заселение нескольких жилых дГ>мов. Па противоположной окраине города высятся корпуса тругого предприятия — обувной фабрики. Она ежедневно выпускает столько обуви, что хватит об уть все нагелепие рай|1пного центра средней величины: рядом трудятся строители и монтажники. Фабрика работает и реконструируется. Года через два. когда пе-конструкппя будет зарвешена. выпуск обуви увеличится в несколько т»аз.
Богатой творческой жизнью живет коллектив комбината пишевых концентартов. В прошлом году он выдал много сверхплановой ппо-дукпии. В честь выборов в Советы комбинат выпустил к 27 февраля продуктщю на 2 миллиона рублей больше плава... !
- Бурно развиваются все предприятия города. "Увеличение вы-} пуска продукции происходит, однако, не только за счет введения в строй новых мощностей, но и благодаря серьезному повышению производительности труда, за счет дальнейшей механизации, роста мастерства рабочих.
На заводах сельскохозяйственного машиностроения, гвоздильном и др. предприятиях города появились десятки бригад, добившихся' отличных показателей в труде. 1
План производства в истекшем! году промышленность города вы-" полнила на 17 дней раньше срока.^
Как ручейки, сливаясь, образуют полноводные реки, так само-
тверженный труд людей, складываясь воедино, приносит замечательные успехи. Продукция, произведенная руками лидских рабочих, известна далеко за пределами Белоруссии. Отсюда сельскохозяйственные машины отправляются на Кубань и за Волгу. Отсюда торговая сегь получает много обуви, различных пищевых продуктов, предметов домашнего обихода и т. д.
Строительный бюджет города в в прошлом году Д0СП1Г 20 миллионов. В декабре 1Я54 года сдан в .эксплуатацию механизированный хлебо."^'авод, в январе в двухзтаж-ном здании открыта железнодорожная больница. Одновременно строится ряд других промышленных об'ектов. жилых и культурно-бытовых зданий, школа. Работают экскаваторы, расчищая от развалин плошади для зкладки новых домов. Пройдет год —полтора, и Советская улица, дотла разоренная не-вепк<Vфатпстскимп оккупантами, п(1чти на всем протяжении окажется застроенной двух и трехэтажными домами. Застраиваются и другие улицы.
В прошлую избирательную кампанию по выборам в Верховный Совет БССР трудящиеся давали наказы своим посланцам в высший орган государственной власти республики. Как выполняются их наказы?
В наказе трудящихся содержалась просьба расширить сеть культурных учреждений. За истекшее время построены клуб железно-доро;кников, городской Дом культуры. строится клуб обувщиков, заложен фундамент кинотеатра.
Четыре года назад матери-работ-нппы требовали расппгрить сеть тошкольных детских учреждений. Только на протяжении одного года в городе откпыто два детских сада, строится еще один.
Раньте хлебопекарни плохо спт>пя1ялись>о снабжением торговой сети хлебобулочными изделия-
ми. Теперь с пост])ойкоП бплыпого хлебозавода этот недостат(1к уетра-нен.
За четыре года много сделано по расширению и приведению в порядок торговой сети. Н городе строятся еще два больших магазина, помещения для двух сто.швнх.
Четыре года назад почти не было внутригородского транспорта, Теперь в городе ку-рсируют комфортабельные автобусы, легковые I грузовые такси...
Много других дел, большБх I малых, совершено в городе. В каждом из них проявляется неустанная забота Советского правительства об удовлетворении все р> ствущих запросов трудящихсл.
Ттрудно перечислить все то новое, передовое, чем характерна теперь жизнь г. Лиды. Важне решающим из них является отношение людей к труду, всеобщий почет и уважение к тем, ш в труде на благо Родины достн. гает больших   успехов. Лтчш
своих людей, передовых труженн-ков города трудящиеся выдвинул кандидатами в депутаты Советов. Федор Родионович Дроздов — пе-родовой паровозный машинист Лид-ского депо. Его кандвдатура выдвинута в состав Верховного Совета БССР по городскому избирательному округу. Мапгиттст Дроздов снискал уважение своих товарищей по работе тем, что достиг высоких показателей в труде. Он свыше тридцати лет работает и железнодорожном транспорте, м долгую и безупречную работу награжден орденом Ленина, В состав областного Совета выдвинута кандидатура Степана Степановича Клышейко — передового рабочего, плотника-строителя, труд которого вложен во многие сооружения города. Десятки передовых производственников выдвинуты кандидатами в депутаты городского Совета.
...Богатой, кипучей жизнью живет небольшой белорусский город Лида.
О ЧЕМ СПОРЯТ В ВАШИНГТОНЕ
костру, зачем чураемс|[ рво|0.х?
П^1ганскал речь необычайно богата оттенками иронии^ злыми и добрыми, насмешлйвймй и удивленными, задабривающими и угрожающими, просящими и повелительными. Не только тоном, но и расстановкой слов, ударениями, легким прпщелком языка самым простым словам может быть придан иной, потайной смысл. , Даже мы, дети владели искусством подобной беседы. И нет ничего удивительного, что я, восьмилетний мальчик, У410ВИЛ в дружественных словах пожилого цыгана .иронию, притом иронию угро5кающую. -
-г- Это табор Баро Шыро? — спросила бабушка, и я увидел как порывисто вздымается и опадает ее стянутая шалью грудь. (Продолжение следует)
г"
(Продолжение ь 2-й отр )
спвным! Кроме слов, существуют дела. А они свидетельствуют от-игодь не о миролюбивых устремлениях.
В самом деле, как можно всерьез толковать о мире, о сосуществовании и в то же время добиваться ратификации парижских соглашений? Ведь только безнадежно наивные люди способны не увидеть того, что германский милитаризм возрождается как главная сила в будущей войне, замышляемой апологетами политики "с позиции силы". Только наивные люди... способ.ны не-увидеть, что ратификация парижских соглаше-^ рий сделает невозможным восстановление единства Германии и беспредметными переговоры по этому вопросу. Нельзя совместить С разговорами ' о мире угрозы и провокации по адресу Китайский Народной Республики, которые и'с-ходят от различных американских деятелей. Да и вообще, разве можно всерьез говорить о мире, если собеседник размахивает у Хебя перед глазами атомным оружием! Плохая это гарантия мира, плохое это доказательство мирных.намерений! Недаром корреспондент газеты "Нью-Йорк геральд . трибюн" Керр, проанализировав разговоры о "новом подходе" во внешней политике, спокойно заявил* "Не произошло нп-какого изменения политики".
Выло бы • неверным недооценивать разногласия в; правящей верхушке США. Они свидетельствуют раньше всего о серьезном кризисе, переживаемом внешней политикой США Вместе с тем нужно отдавать отчет в том, что все это
лишь тактические разногласия, желание более тонко и более гибко защищать интересы Уолл-стрита, проводить полпти!? *"с позиции силы". Нарсудам ПО душе ппизывы к миру, к сосуше-] ствованию. Но они поверят в пг-кренность, только если слова будут подкреплены делзхми.
Избавит ли дядю Сама, изображенного на рисунке из газеты "Гринсборо дейли ньюс", от поджаривания на огне "внешнепоД-тической неразберихи" "новш подход", более гибкая тактика. Вряд ли. Как говорят в Америке: 81х опе ап(3 ЬаН а йогеп *Ье о*Ьег — шесть от полдюжины не отличается. Политика позиции силы", какими бы методами она ни проводилась в жизнь, какими , бы модными словечками ни прикрывалась, — бесперспективна. Ее стратегов ждут лишь новые провалы и неудачи.
Гамилтон
17, 18, 19 и 20 марта в Венгерском Холле состоится И НТЕРНй ЦИОНАЛЬНЫЙ   РАБОЧИЙ ЬЛ' ЗАР.   Этот базар, организуень^н
ежегодно, будет, в этом году 0=°' бенно интересным. Живописьныг будки, игры, аукцион;; прода>ка_е тен вещей по дешевой цене созда_ дут атмосферу карнавала. Состой^, ся соревнование в популярности, в котором все участники получи ценные призыв ' В субботу 19 марта состоится розыгрыш. В этот же день оуд подаваться ужин. Комитет по «г ганизации базара приглашает в-притти и привести своих ДРУЗ'"' '  Управляющий П. Гаврелец.